нет электричества. Время от времени оно совершенно неожиданно появляется на несколько минут или часов, а потом исчезает снова. Ни один двигатель запустить не удастся.
— Что, и аккумуляторы тоже?
— Они — в первую очередь. Вообще вся электроника бездействует.
— Я уже столкнулся с этим, когда летел над Байкальском. Но тогда не понял, что произошло. Почему ты молчал до сих пор?
— Что толку говорить? Никто не знает, когда это чертово электричество появится.
Чтобы переждать день, отряд обосновался в развалинах заброшенной фермы, расположенной на невысоком холме. Отсюда хорошо просматривались окраины города.
Часа через два пошел дождь, мелкий и безнадежный, такой, какой бывает только в тайге. Кажется, что из туч вместе с мелкими брызгами воды сеется мошка, от которой не спасают никакие накомарники и репелленты.
Постепенно ожидание стало невыносимым, и первым не выдержал Грансвер.
— Чего мы, собственно, ждем? Давно известно, что на тысячу километров вокруг нет никаких войск. Банда «металлистов» контролирует всю местную тайгу. Им здесь некого бояться — они могли построить эти капониры для обучения своих новобранцев. Или их главарь страдает манией преследования и решил подстраховаться, получив известие о нашем приближении. Сидя здесь, мы никого не дождемся! А вот кровь из нас выпьют всю, до капли! У меня ее уже почти не осталось.
Лосев ничего не ответил. Трудно было всем, и, главное, не было полной уверенности в том, что это бесконечное ожидание и в самом деле имеет смысл.
Часа через два, когда солнце окрасилось в багровый цвет и коснулось вершин далеких сопок, он спросил себя: не потеряют ли они остатки боевого духа в этом бесконечном ожидании?
Лосев решил отдать команду двигаться к городу, как только диск солнца окончательно скроется за сопками и вечерний туман наползет на город.
Но как только это случилось, как только он приподнялся, чтобы двинуться вперед и повести за собой остальных в безнадежную, смертельно опасную атаку, из пустоты пришел короткий и отчетливый приказ: «Ждать». Это не был голос или мысль. Скорее понимание того, что нужно делать, но настолько категоричное, что слова команды замерли у Лосева на губах.
Прошел еще почти час, синие сумерки вечера сделали невидимыми окраины мертвого города, на улицах которого не светилось ни одного живого огня. С наступлением темноты мошка озверела окончательно, а влага пропитала даже непромокаемые комбинезоны. И лишь когда остатки человеческого терпения были исчерпаны этим мучительным ожиданием до самого конца, звон мошки и шуршание дождя перекрыл посторонний шум.
Он был похож на шум большой реки, прокладызавшей себе путь сквозь тайгу. Так могла шуметь лавина или сель. Что-то шло на город из ночного леса. По счастью укрытие находилось в стороне от этого нарастающего, неумолимого движения.
Шум шел с востока. Он приближался и разрастался вширь. Даже холм, на котором лежали нападавшие, начал мерно вибрировать в такт этому грозному шуму.
Если к человеку из ночной тайги приближается «нечто» огромное и смертельно опасное, он не в состоянии сдержать страх. Но этот шум внушал ужас.
Внутри общей какофонии движения, которую создают множество отдельных мелких шумов, можно было различить странные скрипы, словно двигались плохо смазанные механизмы. В резких, тоскливых повизгиваниях слышалась тоска, такая же безмерная, как замершая в ожидании тайга.
— Что это такое, черт побери?! — спросил Грансвер.
— На востоке, откуда они идут, есть какой-нибудь рудник?
— Там есть заброшенные золотоносные шахты, законсервированные много лет назад.
— Это то, что им надо…
— Да кому «им»?! Скажи наконец!
— Егоров писал о таком исходе… Трансферам. Созданиям Гифрона, пришедшим из-под земли.
— Они живые? — поинтересовался Зуров.
— И да, и нет. Скорее это роботы, такие же, как шипоносы. Но только специально приспособленные для боя. Иногда ими управляют зомбиты.
— Ты можешь говорить так, чтобы было понятно? Кто такие зомбиты?
— Те, кто принял третью дозу наркотика, те, кто отдал свои души во власть Гифрона. Возможно, скоро мы их увидим. И если это случится, нам не позавидуешь…
— И что же теперь делать?
— Ничего. Просто ждать.
— Ты уверен, что они не доберутся до нас?
— Эти существа создаются для одной-единственной цели. Лишь для одной атаки. Против нас нет смысла выпускать такую армию.
Вскоре они их увидели. На капонирах вспыхнули и тут же погасли прожектора. Но сразу же из второй линии укреплений взлетели осветительные ракеты, повисшие высоко в воздухе на парашютах и осветившие всю местность вокруг неестественным мертвенно-синим светом.
Лавина белесых тел вылилась из тайги и покатилась к городу. В бинокль можно было отчетливо рассмотреть отдельные существа, похожие на приземистые плоские тарелки, около полуметра в диаметре, очень быстро продвигавшиеся вперед на восьми стремительно мелькавших лапах.
Так же, как и у шипоносов, у этих существ не было ни головы, ни хвоста, они могли одинаково успешно двигаться в любую сторону, мгновенно меняя направления движения.
И у них не было никакого оружия. Было совершенно непонятно, каким способом они собираются штурмовать бетонные укрепления.
Передние ряды нападавших уже горели в синем пламени бластерных разрядов. Но место сгоревших тут же занимали другие. Поток выглядел неиссякаемым. Можно было подумать, что их цель — создать вокруг укреплений вал из собственных сгоревших тел. Однако постепенно отдельные особи подбирались все ближе. Огонь бластеров не успевал справиться с таким количеством нападавших.
Как только передовым отрядам удалось подобраться вплотную к бетонным стенам капониров, стало ясно, что оружия им не требуется — они сами были оружием.
Плоские живые мины начали взрываться с такой невероятной разрушительной силой, словно каждый трансфер нес внутри себя не меньше килограмма сильнейшей пластиковой взрывчатки.
Если раньше они гибли десятками от огня бластеров, то теперь сотнями уничтожали друг друга своими же взрывами. С полным равнодушием к собственной судьбе. Или это все-таки было мужеством?
Способны ли они испытывать боль и страх смерти, или это простейшие механизмы, не знавшие ни страха, ни боли?
Картина катастрофического разгрома разворачивалась перед Лосевым со все большими подробностями. Бетонные стены рушились, взрывные волны раскалывали их, как скорлупу орехов. Фонтаны огня и грохот взрывов внутри самих капониров довершали картину всеобщего разрушения — это рвались боеприпасы оборонявшихся. Теперь там уже не осталось ни одного живого человека. Обе линии оборонительных сооружений были взяты в считанные минуты, и волна трансферов потекла по улицам города в сторону военной базы.
Там тоже началась стрельба и вспыхнули огни первых пожаров.
— Кажется, нам пора, — задумчиво проговорил Зуров, равнодушно рассматривая картину разрушенных укреплений. Ни один мускул не дрогнул на лице этого человека. — Скоро они доберутся до транспортных ангаров.
— Еще рано, — возразил ему Лосев, сам не понимая, откуда возникло это убеждение. — Они не тронут ангаров.
— После общения с шипоносом наш командир знает о планах этих монстров намного больше нас.
Лосев оставил шпильку Грансвера без ответа, хотя и понимал, что долго так продолжаться не может. С момента их первой встречи, когда он был вынужден взять в плен этого стрелявшего в него человека, в отношении Грансвера к нему возникла тщательно скрываемая неприязнь.
Причину этого он хорошо понимал и готов был не обращать внимания. Хуже было другое. После того
