шара составит около 6, а может и 7 миллиардов человек. Но даже если рост населения замедлится, его заменит —
3. Рост продолжительности жизни. Уж от продления жизни люди откажутся едва ли. А если продолжительность жизни будет возрастать хотя бы на десятую долю процента ежегодно, это само по себе потребует увеличения производства примерно на треть процента в год, а увеличение производства на треть процента в год, по расчетам И. Шкловского ('Вселенная, жизнь, разум'), заставит людей уже лет через триста вынести хозяйство за пределы Земли, приступить к переделке всей Солнечной системы, а в дальнейшем — через несколько тысяч лет — выйти на межзвездные просторы, овладевая ресурсами всей Галактики.
И именно этот рост производства будет стимулировать:
4. Бесконечный рост исследований, необходимый, чтобы постичь и поставить на службу человеку материю, бесконечную во времени и в пространстве и бесконечную вглубь. Как раз об исследованиях часто пишут в фантастике, но обычно все сводится к жажде знаний ради знаний. На самом деле рост знаний необходим растущему производству.
Дело в том, что природа, как бы специально для того чтобы ученые не соскучились, припасла для них любопытное правило, которое можно формулировать словами: 'Чтобы ехать вперед, надо время от времени пересаживаться'.
Например, до XVIII века люди топили все печи дровами. Но для паровых машин, паровозов, пароходов дров не хватило бы на всей планете. Нельзя было расширять и расширять лесоповал, требовалось новое топливо. И был найден уголь, а добыча угля потребовала сооружения шахт со всеми сложностями горного дела.
Но (чтобы ученые не соскучились) со временем не хватит угля и нефти тоже. Например, до XX века промышленность отлично обходилась пресной водой из озер и рек. Сейчас встает проблема опреснения морской воды. Но тут углем не обойдешься, для опреснения потребуется атомная энергия.
Но (чтобы ученые не соскучились) добывать и применять на Земле слишком много энергии нельзя, не свыше 1–2 процентов от того, что дает нам Солнце. Иначе будет перегрета атмосфера и испорчен климат полых стран. Значит, энергоемкие производства со временем придется выносить в космос, преодолевая все сложности сооружения заводов на спутниках.
И так в любой отрасли.
Пути вверх не видно конца. Растущее общество всегда в пути, какие-то этапы оно прошло, к чему-то стремится. Оно на определенной ступени. Но до сих пор утопия редко изображала ступени. Начиная с 'Утопии' Т. Мора, утописты писали книги об окончательной цели, о высшей вершине. Видимо, это естественно — начинать с постановки общей задачи. 'Туманность Андромеды' — и есть постановка общей задачи в научно-фантастической литературе о будущем.
На самом деле Будущее столь же обширно, как Прошлое, и столь же конкретно в каждой части. Не может быть исторических картин о прошлом вообще, либо это фильмы о XVIII веке, либо о VIII веке, либо о VIII веке до нашей эры. И будущее конкретно тоже. Конечно, о датах гадать не стоит, в фантастике будущее разбивается по этапам не годами, а ступенями 'до' и 'после': до объединения всех стран в мирное сообщество или после объединения, до слияния языков или после слияния, до расселения в космосе или после расселения. 'После' — это примета времени и экспозиция, 'до' — источник хлопот и волнений героев, предмет конфликтов, тема произведения.
Тут я довел вас, дорогие товарищи читатели, до сегодняшнего дня советской и мировой фантастики. 'Возвращение со звезд' С. Лема у нас публиковалось в 1965 году, повести Стругацких — вплоть до 1965 года. В конце года в 'Литературной газете' была напечатана статья Лема 'Безопасна ли техника без опасности?', вызвавшая ряд ответных статей. Дискуссия об изображении будущего активно идет в литературе.
А в кино?
В кино утопий было мало. Этот раздел фантастики один из труднейших для экранизации, впрочем и для литературы — из труднейших. Нужно показать обстановку будущего, необыкновенную и не картонную, нужно втиснуть в рамки фильма сложнейшую экспозицию, познакомить зрителя с непривычными условиями жизни, лишь после этого перейти к интриге.
Пожалуй, самая заметная из немногочисленных киноутопий — это 'Облик грядущего' ('Things to come'), студия А. Корда, сценарист Г. Уэллс. Год 1936.
Идти вперед или придержать темп, остановиться, насладиться благами жизни? Уэллс полагает, что такая проблема встанет в будущем. Сам он высказался за прогресс, по не обосновал необходимость прогресса. В его фильме все решают настроения отдельных лиц и случайность, в силу которой им удалось опередить толпу. На самом деле люди идут в космос, потому что космос необходим для развития производства.
Микрокосм подобен макрокосму. Сложности изображения человека будущего примерно такие же, как и сложности изображения общества будущего. И ход рассуждения можно применять такой же: похожи на нас потомки или нет, похожи ли нравственно и похожи ли физически?
Западная фантастика, как правило, сохраняет в будущем все отрицательные черты современных людей: эгоизм, жадность, корыстолюбие, властолюбие, честолюбие, жестокость, воинственность и пр. Мотив неизменной греховности человека служит для подкрепления тезиса о неизбежности войн и вечности капитализма.
Советская точка зрения противоположна. Мы считаем, что люди будущего изменятся морально, станут лучше нас, что исчезнут эгоизм, жадность, властолюбие, честолюбие и прочие антиобщественные, черты. Но, как говорил Энгельс, 'то, что мы можем предположить… ограничивается в большинстве случаев тем, что отпадает. Но что появится нового?' Я уже писал о трудностях изображения нового человека на примере 'Туманности Андромеды'. То же произошло и в фильме 'Человек первого века'. Мелкий стяжатель, прибывший в будущее, нарисован ярко и убедительно. Но что можно сказать о людях совершенного будущего? Они не похожи на стяжателя.
Столкнувшись с этой сложностью, я пробовал рассуждать так: 'Злость, хитрость, подлость — оружие слабых людей. Человек беспомощный, несамостоятельный приобретает характер паразита. Силачи, как правило, — добряки. Им все легко дается, нетрудно и другим помогать. Не нарисовать ли человека будущего этаким добродушным великаном, всегда готовым взвалить себе на плечи самую тяжкую ношу?'
Но чтобы выявить черты характера такого героя, надо окружить его теми, кто нуждается в помощи, менее сильными, недостаточно 'будущими'… Где их взять в будущем?
Пока что проблема изображения образцового и полнокровного человека будущего литературой не решена.
Вторая половина вопроса — биологическая: похож ли человек будущего на нас внешностью? Тут, за редкими исключениями, и наша фантастика и западная единодушны, отвечают одинаково: 'Совершенно похож'. Видимо, внешностью своей мы — люди — вполне удовлетворены и не желаем никаких добавлении, ни третьей ноги, ни второго носа.
В научно-популярных статьях, однако, встречаются сомнения насчет рациональности конструкции человеческого тела. Пишут, что глаза, например, полезнее было бы расположить но под лбом, а над макушкой, лучше на подвижных стебельках, как у раков. Пишут, что рот на лице не нужен. Он оказался на лице, потому что наши предки хватали зубами убегающую пищу, им зубы требовались на самом переднем
