– Уф, слава Богу! – в один голос выдохнули охотнички.
– Слушайте. – прервала я их. – вам ничего не кажется странным в окружающем мире? Машка и Мишка удивленно переглянулись:
– Что именно?
– Ну, например, что здесь все серое...
– Так ты посмотри, сколько времени! – Мишка сунул мне под нос электронные часы, Светящиеся ядовито-зеленые цифры показывали половину пятого утра. Чудесней цвета в жизни не встречала. Это был он – родной мир иллюзий!
– Рассвет. – сказал Мишка, убирая часы. – И туман.
– И мел. – добавила Машка. – Из-за этой меловой пыли мы все выглядим, как привидения. Ты тоже вся белая. Я, как тебя увидела, чуть не испугалась. Фу, ну и ночка! Натерпелись мы страхов! Кому расскажи – не поверят!
– Лучше и не рассказывай. – быстро сказала я.
– Главное – избавились от дракона. – с удовлетворением продолжала Машка. – Помните, как я его хотела топором достать?
– Погоди. – прервал ее Мишка. – Еще рановато его хоронить. Пусть сначала Геля расскажет, что тут происходило такое, чего мы не могли видеть.
– Да зачем вам это знать? – попыталась отпереться я. – Меньше знаешь – крепче спишь.
– Давай, колись.
– Вы все равно не поймете.
– Расскажи так, чтобы поняли. – настаивал Мишка.
– Вас это никак не касается.
– Да как же – не касается? – хохотнула Машка. – Еще как касается! Вот как крепко коснулось! – Она показал синеющий след от драконьего хвоста на пальцах. – Между прочим, я наши жизни защищала!
– Рассказывай, да не ври, а то нехорошо получится. – сказал Мишка. – Как будто ты нас использовала втемную, понимаешь?
Я устыдилась. Самое неприятное, что Мишка был на сто процентов прав. Хоть Джеф и отказался брать меня в ученики, но кое-чему я от него все же научилась. В частности – подсовывать в опасные места людей, которые мне доверяют.
– Ладно уж, расскажу, где была. – согласилась я. – Только это тайна. И вы все равно мне не поверите.
– Поехали к бабке, пока мы тут от холода не околели. – предложила Машка.
– Нет, лучше ко мне, тут ближе. А по дороге все и расскажешь. – добавил Мишка.
* * *
В общем, я рассказала им все, начиная с того, как узнала о сожженной библиотеке, заканчивая проклятием Джефа и материализацией вампиров в Машкином дворе. Вопреки моим ожиданиям, все было выслушано безо всяких насмешек и сомнений, хотя Машка смотрела на меня такими вытаращенными глазами, как будто я ей рассказывала сказки Шахерезады, и все поглядывала на Мишку. Когда я закончила, с полминуты все молчали. Потом Мишка тихонько засмеялся. Это был странный смех – смущенный и самодовольный одновременно, как будто не имеющий отношения к моему рассказу.
– А говоришь – меня не касается. – посмеиваясь, сказал Миша. – Касается, и еще тесней, чем Машки. Помнишь, я тебе рассказывал о моем родственнике, который в город ушел, учиться на типографского работника? Так его звали Матвей. Матвей Корин. Я и не знал, что он настолько знаменит.
– Думаешь, тот самый? – деловито спросила Машка, прежде чем я успела отреагировать.
– Точно он. К нам лет десять еще назад приезжал какой-то историк из Питера, на чердаке копался, вещи его искал – я, правда, маленький был, но мать подтвердит. Вот, значит, в чем было дело...
– Погоди. – прервала я. Новость не укладывалась в голове. – Корин же знаменитость! Первый в мире мастер реальности!
– И что?
– Ну, я думала, что у него на родине... ну, какой-нибудь мемориальный комплекс... памятник... Музей-квартира... хоть памятная доска... а тут о нем вообще ничего не знают. Наверно, это все-таки кто- нибудь другой. Мало ли в России Кориных?
– Много. – согласился Мишка. – Корины исконный утишинский род. Но, кроме Матвея, никто птиц оживлять не умел. Ты пойми, его здесь выродком считали – какие там мемориальные комплексы... выгнать в город и забыть.
– Эх, будь мы в городе, я бы залезла в Интернет и посмотрела биографию Корина...
– Да что ты сомневаешься? – возмутилась Машка. – Ты на Михаила посмотри!
Мишка глянул на мою сестру и улыбнулся так тепло, что на его лице и вправду промелькнуло что- то неземное.
– Мы с тобой, между прочим, тоже с Кориными в родстве. – заявила Машка. – Гелька, а ты можешь сделать так, чтобы у меня слепой глаз прозрел?
– Да я не волшебник! Чистое Творчество – это просто вид искусства.
– Как ни назови, а суть не меняется. – заявила Машка.
Я хотела возразить, а потом вспомнила, что Погодина говорила примерно то же самое и промолчала.
13. Призрак в шинели.
До Краснозаводского от карьера было километра два. Уже достаточно рассвело, чтобы можно было проехать на велике по раскатанной лесной тропе, не рискуя свернуть себе шею. Краснозаводское спало глубоким сном. Как белые призраки – с ног до головы в меловой крошке – мы бесшумно пролетели по пустым улицам, свернули в Мишкин двор и прокрались в избу. Несколько минут мы с Машкой простояли в пахнущих укропом сенях, слушая, как в соседней комнате Мишка объясняется с недовольной сонной матерью.
– Чего-то мне спать расхотелось. – прошептала зевавшая всю дорогу сестра. – А вот поесть – наоборот...
Скрипнула дверь, и рядом послышалось Мишкино дыхание.
– Значит так. – сердитым шепотом сообщил он. – мать говорит – идите на чердак, там две кровати, или на летнюю кухню, там тоже диванчик имеется.
– Я за чердак. – высказалась я. – На улице замерзнем.
– Не советую. – сказал Мишка. – Там страшная грязища – никто не жил лет восемь, если не больше.
– Надо было к бабке идти...
– Так кто же знал! – с досадой сказал Мишка.
– Предлагаю другой вариант. – прошептала Машка. – Ты чем-нибудь меня накормишь, мы все втроем пойдем на чердак и там поболтаем. Все равно не уснем.
Дверь, ведущая на чердак, была заперта на висячий замок, который Мишка не без труда отомкнул.
– Не пугаться. – предупредил он. – С тех пор как отец умер, сюда никто не поднимался.
Зажглась тусклая лампочка, осветив тесную комнатку с низким полотком. На чердаке было не столько грязно, сколько пыльно. Со стен свисали отклеившиеся обои двадцатилетней давности. На аккуратно застеленных железных постелях белье успело не только пожелтеть, но и покрыться черными разводами плесени. Стоило нам войти, как пыль взлетела в воздух и комната потонула в сером тумане.
