— Вы так думаете? — сухо спросил учитель.
— Я знаю, — буркнул Лешка. — Что я, сам не вижу, что ли?
На самом деле это тоже говорил папа. Папа любил покомментировать то, что видел в новостях. Выглядело это так, что, только дайте папе абсолютную власть да один день, как он тут же наведет в стране порядок. А за два дня — так и во всем мире. Иван Данилович помрачнел. Он явно собирался продолжить дискуссию, но тут в коридоре затрещал звонок. Все тут же загалдели и начали шумно собираться на выход.
— Вот я смотрю на вас, и мне страшно, — сказал Иван Данилович лично Леше. — Страшно подумать, что из вас вырастет, если в свои годы вы так циничны. А через двадцать лет люди вашего поколения будут управлять Россией. Впрочем, ваш эпатаж — это возрастное… Во всяком случае, я на это надеюсь.
Лешка пожал плечами.
— Я просто говорю то, что думаю.
— Это-то и страшно. Урок окончен, — чуть громче, чем всегда, сказал Иван Данилович, отходя к столу. Впрочем, в шуме его все равно никто не услышал.
— А вы, Завьялов, давайте дневник. Ваши логические упражнения нужно оценить по достоинству…
Глава 8
Сигнал, который ни с чем не спутаешь
«Ну историк, ну прикопался! Ему ж сказали по-человечески, что у меня сотрясение, так зачем цепляться? Гуманист фигов… Страшно ему, видите ли, за человечество…» На самом деле Лешка чувствовал себя скорее польщенным — его же отнесли к тем, кто будет править Россией. И «пару» не поставил, кстати — расщедрился аж на четверку.
«Надо же, совсем стемнело!» — отметил Лешка выходя в коридор. Несмотря на то что было самое начало четвертого, в школе уже горел свет, и на фоне белых гардин небо казалось черным, как ночью. Лешка облокотился на подоконник, выглянул в окно.
«Погодка, блин… Второй день ветер с залива. Худший климат в Европе! Наверно, еще и наводнение будет…»
Лешка представил, как будет сейчас под ледяным дождем торчать на остановке, и настроение у него совсем испортилось. Снаружи вдруг послышался дробный сухой стук. Ну вот, там начался еще и град. Крупные градины разбивались о стекло, оставляя прозрачные кляксы. Стекло содрогнулось от порыва ветра.
Гимназисты, заметив, что творится на улице, не торопились в раздевалку. Они столпились у окон, громко обсуждая нежданный погодный катаклизм. В коридоре воцарилось странное веселье. Казалось бы, всем понятно, что ничего хорошего в ноябрьской буре нет, а все равно приятно и любопытно понаблюдать, как ветер гнет ветки, срывая последние листья, раскачивает рекламные щиты, а прохожие разбегаются кто куда в поисках ближайшей крыши и теснятся по десять человек под каким-нибудь козырьком у парадной. Приятно, разумеется, когда сам сидишь в тепле и безопасности.
Градины превратились в хлопья мокрого снега, который падал тяжело и стремительно и таял, не долетая до земли. Лешка подумал, что самый пик бури уже прошел, и шагнул от окна. Но не успел он сделать и трех шагов, как снаружи грохнуло, как из пушки. Мигнули лампы, кто-то из девчонок взвизгнул, за окном на разные голоса заорали сигнализации автомобилей. Лешка, похолодев, застыл на месте. «Взрыв! — первым делом подумал он. — Теракт!»
Но ничего не случилось. В коридоре на миг стало тихо. Потом все хором затараторили:
— Ну ни фига себе!
— Люди, может, нас бомбят?
Кто-то нервно хихикнул.
— Третья мировая началась!
Лешино сердце тревожно сжалось. Он приник к окну. И тут в небе полыхнуло. Облака словно вспыхнули изнутри. Небо распорола ослепительная белая молния.
На какую-то долю секунды все в школьном коридоре приобрело мертвенно-синеватый оттенок. Откуда-то из облаков снова пришел гром, на этот раз мягче и как будто издалека.
— Вы видели?! Молния!
— Это же гроза! — воскликнул кто-то.
Лешка испытал невольное облегчение, сменившееся безграничным изумлением перед выкрутасами питерской природы. Это же надо — гроза в ноябре! Натуральное чудо, почище чем снег в июне. Хотя снег- то в июне как раз периодически выпадает…
Прошло несколько минут. Ни гром, ни молния больше не повторились. Только снег летел за окном, да и тот, кажется, понемногу прекращался. Народ, возбужденно переговариваясь, потянулся в раздевалку.
— А может, это была высадка инопланетян? — Раздался чей-то насмешливый голос за Лешкиной спиной.
Лешка хмыкнул. Нет, в самом деле, эта гроза какая-то неестественная. Мало того что не сезон, так еще и молния один раз ударила, и все тут же прошло. Как по заказу…
Тут Лешка остановился и впал в ступор, потому что ему кое-что вспомнилось. А именно — некий эпизод из его собственных приключений, которые тоже естественными назвать никак было нельзя. Разговор безымянного «бандита» и целителя Виктора. «— Куда мне приходить?
— Мы сами за тобой заедем.
— Когда?
— Шеф подаст сигнал. Световой сигнал, который ты ни с чем не спутаешь. Который невозможно не заметить…»
«Может, это и был сигнал?» — сам себе не веря, подумал Лешка.
А почему бы, собственно, и нет? Ведь все совпадает!
«Это же колдовство! — подумал он, замирая от жути и восторга. — Так я и думал! Сянь был колдун, и его враги — тоже колдуны!»
Лешка вдруг сообразил, что если это действительно был тот самый сигнал, и Виктор тоже его видел, то сейчас он направляется на назначенное место. И что он, Лешка, получил шанс проверить свою догадку, и, если она верна, — встретиться со своим спасителем еще раз, на что он, честно говоря, уже перестал надеяться. И, может быть, даже чем-то ему помочь. Так сказать, отдать долг. Где бандит назначил место встречи? Лешка вдруг разволновался так, как будто на свете не было ничего важнее ответа на этот вопрос. «Мы сами за тобой заедем…»
«Приходи к Жертвеннику!» — наконец вспомнил он. Это значит — к тому месту, где его сбила машина. Прямо напротив его дома в Озерках!
«Я поеду прямо сейчас, — решил Лешка. — В принципе, мне все равно в ту сторону. Просто проверю, будет он там или нет. И если он придет…»
Лешка бегом рванул в сторону лестницы, ведущей на первый этаж. Он, впрочем, еще не знал, что будет делать, если действительно встретит на перекрестке целителя.
От гимназии до дома ехать было две остановки — недолго, если только сразу придет трамвай. Лешка пробежал это расстояние за десять минут. Снег все еще падал, постепенно превращаясь в дождь. Лешка подумал, что это обстоятельство ему на руку. Не доходя до остановки метров сто, он сбавил темп, сделал небольшой крюк и подошел к перекрестку со стороны метро. У метро бурлила обычная вечерняя толкотня. Людской поток, разбиваясь на два рукава, тек к трамвайной остановке и к кольцу маршруток. Мелькали черные тени, от ларьков неслась музыка. Автомобили слепили фарами и поднимали фонтаны жидкой грязи. В принципе, в таких условиях можно было и не прятаться. «И вообще, — подумал Лешка, подкрадываясь к остановке, — может, его уже забрали. А скорее всего, здесь никого и нет».
