— Иди сюда, девочка. Протяни руку.
Рука Ники тонет в жесткой мужской ладони.
— Смотри, как просто, — говорит незнакомец, рукой Ники прикасаясь к вентилю горячей воды. — Встань с краю. Держишь вентиль с краев, тут не ошпариться. Поворачиваешь слева направо. Теперь точно так же поворачиваешь вентиль холодной воды. Вот и все…
Сток с хлюпаньем всасывает остатки воды. В душевой становится тихо. Ники вдруг хихикает.
— Да, — соглашается она. — Совсем просто.
— Все запомнила?
— Все.
— Тогда иди домой.
— Спасибо…
Незнакомец проводит рукой по ее волосам, разворачивается и уходит в темноту. После него на кафеле остаются черные следы. Уходящая вода смывает их, оставляя только грязные разводы.
В холле бассейна пусто, гардероб закрыт на замок. Мама сидит с Никиной синтетической шубкой в руках одна-одинешенька.
— Почему так долго? Почему ты каждый раз последняя?!
— А я научилась выключать душ! — радостно объявляет Ники.
— Мать усталая, после работы, должна сидеть тут по полтора часа! Хоть раз не только о себе подумай!
— И ничего сложного: берешь вентиль за краешек и поворачиваешь сначала горячий, а потом холодный! Меня научил один дяденька.
— Какой еще дяденька?
— Не знаю. Он был в душе.
— Хм, очень интересно… Что еще за дяденька в женском душе?
— Он был в ботинках и костюме. Грязи нанес.
— А… Так это, наверно, какой-нибудь тренер был или сторож.
— Нет, это был не тренер! — убежденно заявляет Ники. Откуда-то она точно это знает.
Ее охватывает ужасное волнение. Кажется, она ходит по самому краю, сделай шаг в сторону — и вот она, разгадка.
Мама внимательно смотрит на Ники, и на ее лице появляется тревога.
— Не тренер?
— И не сторож. Я знаю, кто это был! — заявляет Ники. И в тот же миг осознает — да, действительно знает! И с глубокой убежденностью говорит:
— Это был папа!
— Кто? — одними губами спрашивает мама. Ники смотрит ей в лицо, и ее охватывает ужас.
У мамы чужое лицо — бледное, неподвижное, потрясенное. Почти минуту длится невыносимое молчание. Потом Ники не выдерживает и разражается рыданиями.
— Прости меня! Прости! — повторяет она, сама не понимая, что кричит. — Мамочка, прости, пожалуйста!
— Поздно, — чужим голосом отвечает мама. Ники ничего не понимает, но ей так горько и
страшно, как никогда прежде. Она плачет, обхватив маму руками, и ей кажется, что действительно происходит что-то непоправимое. Ники рыдает в голос и от собственных рыданий просыпается.
— Мамочка! — закричала Ники, вырываясь из глубин сна.
— Да, Вероничка, я тут.
Ники нашарила мамину руку, схватила ее и открыла глаза. Она обнаружила, что лежит на своей тахте, раздетая и под одеялом, как полагается. Но как она туда попала, Ники не помнила. Во рту было солоно, нос слипся от засохшей крови, в голове шумело. На улице по-прежнему было темно. В сумрачной комнате горела настольная лампа. Мама сидела рядом на стуле и смотрела на дочь. Лицо у нее было усталое, заплаканное и в то же время какое-то отстраненное.
— Проснулась, — проговорила мама, как будто обращаясь к кому-то, невидимому для Ники.
— Мамочка, что со мной было? — жалобно спросила Ники. Она чувствовала себя маленькой и несчастной.
— Обморок, — мама поправила одеяло. — Просто обморок.
— Я пела песню — и вдруг упала, — Ники приподнялась на кровати, вспомнив прошлый вечер. — Приехала бабушка… мы поругались…
— Ложись…
— Потом у меня пошла кровь…
Ники шмыгнула носом и с ужасом пробормотала:
— У меня, кажется, что-то с головой!
— Успокойся, Вероничка. Ничего страшного с тобой не случилось. На, выпей.
Ники схватила стакан с кисловатой жидкостью и, не спрашивая, что это такое, выхлебала до дна.
— Что тебе приснилось? — поколебавшись, спросила мама. — Помнишь?
— Еще бы! — Ники содрогнулась. — Такая жуть! Помнишь, ты меня в первом классе отдала в бассейн «Динамо»? Так вот, мне приснилось, что я стою в душевой и боюсь выключить душ, и вдруг появляется какой-то человек и помогает мне, такой высокий, в черном костюме и грязных ботинках, и руки у него шершавые, я его раньше не видела, но мне почему-то показалось, что это был мой па…
Ники осеклась на полуслове, увидев, что в маминых глазах мелькнул настоящий ужас — как тогда, во сне.
— Мам, ты в порядке? Это же просто ночной кошмар!
— Все хорошо. — Мама печально улыбнулась и погладила ее по лбу. — Ложись-ка ты спать, Вероничка. Засыпай и забудь все эти сны…
Мамина рука легко гладила лоб Ники, и через несколько секунд девочка почувствовала, что ее мысли путаются, и рассудок погружается в спокойную глубокую дрему без сновидений…
— …Подожди, — словно издалека, донесся знакомый мужской голос. — Мы же ничего не выяснили.
— Это просто сон, — ровным голосом ответила мама.
Сквозь полусомкнутые веки Ники увидела, как из густой тени возле шкафа выступил какой-то человек.
— Нет, не сон, — возразил он. — И ты не хуже меня это знаешь.
— Главное, Вероника считает, что это сон. Оставь ее в покое. Утром она все забудет.
— Надо выяснить, как она попала в Нижний мир!
— Это случайность, — после долгой паузы ответила мама. — Разве ты не видишь, что она сама ничего не поняла?
— Мне за такие случайности голову снимут, — проворчал ночной гость.
Ники с изумлением узнала его. Это был Толик! Что это он, интересно, делает в их квартире среди ночи? Толик подошел к кровати и уставился на Ники сверху вниз угрюмым взглядом.
— А если не случайность? — спросил он. — А если ее позвали? Вероника!
Ники открыла глаза, как загипнотизированная. Сопротивляться его голосу было невозможно. «Я сплю, — подумала она. — Точно, сплю».
— Говори, — прошипел Толик, склоняясь над кроватью. — Кто открыл тебе Вход?
Губы Ники зашевелились, и через мгновение она с удивлением услышала свой ответ:
— Я сама его открыла.
Мама и Толик уставились на Ники.
— Но как это возможно? — ахнула мама.
— Я пела песню…
— Какую? — резко спросил Толик. — Стой, не надо! Кто тебя научил?
