смеяться над бедным ребенком. Наверно, это место проклятое. Может быть, кто-нибудь погиб здесь насильственной смертью. Может быть, кто-нибудь предал здесь своего благодетеля или, еще ужасней, ребенок отрекся от матери, и теперь ее неутешная тень бродит в этих местах.
— Такой поступок непростительный грех, — наставительно сказал Хироси. — Цветы и деревья растут благодеяниями дождя и росы и признательны им, как отцу и матери. Насколько же больше человеческий род должен быть благодарен своим родителям, не всегда это бывает так!
— Уйдем, уйдем отсюда! — воскликнула О-Кику, и подхватив подол платья и обернув длинные рукава вокруг тела, она схватила Токуити за руку и, не дожидаясь, пока Хироси расплатится, быстро вышла из-под навеса.
НОЧНЫЕ ГОСТИ
Случилось так, что Хироси понадобилось уехать на несколько дней. Дело было неожиданное и выгодное. Как отказаться от такого случая? Но сколько тут было хлопот, сборов и наставлений! Хироси очень не хотелось оставлять беспомощных женщин, но О-Кику постаралась его успокоить.
— Прошу вас не волноваться, — сказала она. — Ведь с нами остается Токуити. Ведь он уже не маленький и, без сомнения, сумеет за нас заступиться в случае нужды. Вспомните, что герой Усивака был немногим его старше, когда так успешно сражался с грозным разбойником Кумасакой.
И, встав в позу, она продекламировала:
— Все это так, это так, — перебил ее Хироси. — Однако же Усивака был герой, с детства обученный искусству сражаться. А Токуити всего лишь ученик кукольного мастера. Все же будем надеяться, что ничего дурного не случится. Кричите погромче — соседи вас услышат и позовут ночную стражу.
— Это не понадобится, — сказал Токуити. — Я сумею защитить женщин и без посторонней помощи.
Хироси с сомнением покачал головой, однако ж делать было нечего. Приходилось ехать.
Когда его проводили и вернулись в опустевший дом, им показалось, что время тащится, будто калека на двух костылях. Едва-едва дождались вечера.
Даже ужин не хотелось готовить, доели кой-какие остатки, и О-Кику сказала:
— Слава богам, один день уже прошел. Не лечь ли нам спать пораньше, чтобы скорее наступило завтра и тем приблизился срок возвращения уважаемого брата.
Только она это сказала, как послышался стук в калитку.
— Кто бы это мог быть? — воскликнула Мицуко. — Неужели хозяин забыл что-нибудь и ему пришлось вернуться с полдороги?
— Скорей, скорей беги отворить! — крикнула О-Кику. — Ах, да поторопись, не заставляй его дожидаться!
И Мицуко поскорей побежала к калитке, отодвинула засовы и распахнула створки.
Но вместо Хироси она увидела двух незнакомых мужчин в одних набедренных повязках и коротких куртках с подвязанными выше локтя рукавами. Лица у них были закутаны шарфами, а в руках они держали длинные мечи. Мицуко только набрала воздуху в рот, чтобы крикнуть погромче, когда один из незнакомцев, схватив ее, ласково проговорил:
— Какой хорошенький ротик! Только чересчур уж велик! — и в одно мгновенье заткнул открытый рот ее собственным рукавом и, распустив ее пояс, так ловко связал им ее руки и ноги и всю ее запеленал, что она стала похожа на кокон, из которого бабочке уж самой не вылупиться. Тут они оба пинками закатили ее с дорожки в кусты и прямо пошли в дом. Один остановился у входа, а другой вошел, потрясая сверкающим, как белое пламя, мечом.
При виде обнаженного меча Токуити вдруг почувствовал, что его руки и ноги обмякли и согнулись, и он нечаянно очутился на четвереньках и оказался в дальнем углу комнаты. Здесь он застыл неподвижно и почти без сознания.
О-Кику шагнула вперед, упала на колени и проговорила:
— Не убивайте нас!
— Мы вовсе не хотим убивать, — вежливо ответил разбойник. — Но нам нужны деньги. Дайте нам все, что у вас есть, и не вздумайте кричать. Если же вы не послушаетесь, придется нам вас прикончить. — И он с размаху воткнул меч в циновку, так что упругий клинок задрожал звеня.
Токуити смотрел на разбойника выкатившимися из орбит глазами, и ему казалось, что не может это быть на самом деле, а будто представляют в театре. И грозная поза разбойника, и его широкий жест, и самая угроза насильственной смерти — все это было так невероятно. Будто в смутном, густом тумане слышались голоса зазывал и великий Дандзюро вонзил меч в доски подмостков. В ушах шумела дальняя дробь барабанов…
Между тем О-Кику достала свой кошелек и подала его разбойнику со словами:
— Прошу извинить, что здесь так немного. Мой брат уехал и взял с собой деньги.
Разбойник открыл кошелек, пересчитал деньги и спросил:
— Это всё?
— Всё, — ответила О-Кику. — Клянусь богами!
Звук этих слов ударил слух Токуити, как будто в наизусть знакомой пьесе вдруг прозвучало что-то фальшивое, как будто актер ошибся, сбился и говорит не то. Он тихонько сделал О-Кику знак рукой. Разве она забыла, что на полке за ящичком с изображением ириса есть еще мешочек с деньгами? Но она повторила:
— Это все.
Разбойник проговорил:
— Госпожа, прежде чем прийти в какой-нибудь дом, собираем мы сведения о тех, кто в нем живет. Так мы узнали, что вы люди зажиточные, и выбрали день, когда ваш брат отлучился. Узнали мы также, что вы женщина набожная, соблюдающая посты, милостивая к неимущим и не оскверняющая свои уста лживыми словами. Приходится вам верить.
Эта речь чрезвычайно понравилась Токуити. Слова катились торжественно, как строфы древних стихов. Поза была безупречна. Не шевеля губами, Токуити про себя повторил возглас восхищенных зрителей: «Маттэ имасита! Мы этого от тебя ожидали!»
Теперь он уже сидел в своем углу, удобно поджав ноги и сложив руки на коленях. Он слушал и смотрел, будто все это его не касалось, и уже голова его слегка кружилась и ноги похолодели. Рот растянулся улыбкой, сердце билось от нетерпения. Что будет дальше?
