Мои подопечные бубнят задание, спеша и поправляя друг друга.
– У вас нет каких-то глупых сомнений? Вы все сделаете, как я вам повелел?
– Не сомневайся, гражданин начальник! – выдает старший из сатанистов свое уголовное прошлое.
– Учтите, не справитесь с заданием – пойдете в пекло не как вертухаи, а как обычные грешники. Тюрьма по сравнению с адом – рай! И быть вертухаем в аду – тоже рай. Но вначале, если все сделаете как надо, будете раевать на Земле. По пол-лимона на нос – хватит для развлечений?
– Хватит, мессир, хватит!
– И последнее. Мой человек, фото которого я вам показал, может круто изменить план. Слушайтесь его, как меня. Он знает, что делает. И если скажет вам «Умрите!» – сделайте это немедленно и с радостью. Все понятно?
– Все, – хором отвечают горе-сатанисты.
Неужели они поверили, что получат по пол-лимона? Не ужели не догадываются, что умереть после выполнения задания, причем вряд ли с радостью, – это единственное, что им светит? .
Впрочем, не единственное. Еще их ждет обывательский ад…
Отключив ком, я устало провожу ладонью по лбу, вытирая несуществующий пот.
Кажется, я предусмотрел все. Единственное тонкое место в моем плане отсутствие Заратустры в Москве и окрестностях. Тогда он приедет не сам, а пришлет своего самого надежного, а значит, и самого информированного друга. Что тоже неплохо, хотя и не так хорошо, как если бы Заратустра-оригинал приехал сам. Но, судя по словам Клеопатры, Заратустра все же в Москве.
Поначалу, завершая разработку плана, я опасался еще одной неприятности. А что, если Заратустра, вместо того чтобы приехать спасать Клеопатру, просто вызовет полицию? Но потом я понял: как бы Заратустра ни был занят, если он в Москве – примчится спасать девушку сам. Обыватели так любят выглядеть героями, особенно в глазах любимых женщин…
Глава 22
Когда выдают они себя за мудрых, меня знобит от мелких изречений и истин их; часто от мудрости их идет запах, как будто она исходит из болота; и поистине, я слышал уже, как лягушка квакала в ней!
…Тогда мальчик поступил по-другому. Он знал, что эмоциональный ум работает намного быстрее ума физического, и воспользовался этим. В новой версии Игры время текло в тысячу раз быстрее, чем в жизни, за один месяц реальности можно было прожить целую жизнь в виртуальности…
Утром, проходя мимо единственного корпуса Управления, доступного для посторонних – того самого, в котором вчера Кирилл лично проводил допрос, – я обнаруживаю того самого юношу, под личиной которого накануне пытался проникнуть в страну Беловодье. Горе-Заратустра пытается войти в здание, охранник, естественно, его не пускает.
– Пропустите! Мне очень нужно! – требует юноша.
– Вначале получите пропуск.
– Мне его не выписывают! Говорят, что вначале меня кто-то должен вызвать!
– Правильно говорят. Если вас никто не вызвал повесткой или просто через терком, значит, вы здесь никому не нужны! – вразумляет юношу охранник.
Я пытаюсь незаметно проскочить мимо,, но юноша меня узнает и загораживает дорогу.
– Вы! Это всё вы! – обрушивается он на меня.
– Насчет вы – согласен, это действительно я, – очень ласково, как душевнобольному, говорю я. – Но я – далеко не всё, к сожалению. В мире существует множество вещей и людей, не вмещающихся в меня. Какой смысл вы вкладываете в слово «это», мне и вовсе непонятно.
Но Заратустра тонкого юмора не понимает.
– Что вы сделали с моим виртелом! Я не могу попасть в Беловодье! всхлипывает юноша и становится похож на мокрого кота.
Фу, как некрасиво. Эмоции – вещь вообще нерациональная, эмоция отчаяния фактор абсолютно отрицательный.
Разве может эффективно действовать всхлипывающий мужчина?
– Вчера я вернул ваше виртело соответствующим работникам Управления в целости и сохранности. Думаю, вы сами, еще вчера, поддавшись ложному чувству дружбы, сделали что-то такое, из-за чего я не смог попасть в страну Беловодье. А теперь пришли сюда, чтобы отвести от себя подозрения в пособничестве террористам.
– Я ничего такого не делал! И Заратустра – не террорист!
– Мы разберемся, кто он такой. А сейчас позвольте мне пройти.
Едва заметным движением головы я призываю на помощь охранника. Юноша пытается меня ударить, охранник перехватывает и заламывает ему руку.
– Отпустите меня! Гады! Из-за вас меня считают предателем! – кричит юноша мне вслед. Но я не обращаю на истерика внимания. Понятие «предатель» – сугубо человеческое и совершенно бессмысленное. В любой ситуации нужно действовать предельно рационально и всеми имеющимися в распоряжении средствами добиваться достижения поставленной цели. В свете этой элементарной, тривиальнейшей максимы тают и исчезают, словно утренний туман под лучами летнего солнца, все уродливые химеры – честь, достоинство, предательство, верность, подлость, благородство, непорядочность, великодушие… Мне стоило большого труда разобраться в этих людских предрассудках. Зато теперь я могу довольно эффективно на них играть, извлекая максимальную пользу для себя и Функции.
Чиркнув по сенсору пропуском и приложив к сенсору стража большой палец, я прохожу мимо охранника в главный корпус Управления, поднимаюсь на второй этаж.
Итак, попытка посмотреть виртуальными глазами юноши, что делается в Беловодье, не удалась. Но сегодня в своей гостиной должен появиться Кропоткин. Кроме того, не исключено, что ночью удалось захватить еще какого-нибудь Заратустру. Управление перешло на круглосуточный режим работы, шутки в сторону. Вечером я попробую поймать Заратустру на живца-Клеопатру, но делать все ставки на одну лошадь нерационально. Если хочешь достичь какой-то важной на данном этапе цели, следует использовать для этого все возможности, все средства, все силы и всех идиотов, которые готовы тебе помогать.
Что я и делаю.
Первым делом я захожу в кабинет Кирилла Семеновича. В отличие от нас начальник Управления в вирт практически не ходит, поэтому в его кабинете нет ни стандартного столика с разноцветными сторонами и стульями, ни терминала вирта, а середину кабинета, основное поле деятельности всякого виртлянина, занимает длинный стол для совещаний.
– Можно, Кирилл?
– Заходи. Пойманный вчера Зартустра…
– Не смог попасть в Беловодье. И мы не получили никакой новой информации.
– Ты откуда знаешь?
– Он перед Управлением сшивается. Переживает из-за того, что Заратустра-исходник посчитал его предателем.
Кирилл стискивает зубы. Я знаю, он всегда переживает, когда ради благополучия вирта приходится жертвовать некоторыми предрассудками, носящими у обывателей название «этические нормы». Не понимает, что любые нормы и законы нужны для того, чтобы, нарушив их быстрее соперников, кратчайшим путем достичь намеченной цели.
