– А что с другими Заратустрами?
– За прошедшие почти полтора суток ни один из Заратустр в вирте не появился.
– А страна Беловодье скорее всего закрыта не только для юноши, который плачет под дверями Управления, но и для всех. Есть еще Кропоткин. Через час он должен появиться в своей гостиной.
– Думаю, не появится. Они все ушли из вирта.
– Так вода отступает от берега перед тем, как обрушиться на него в виде цунами.
– Вот-вот. Не нравится мне это затишье, совсем не нравится.
– Буря! Скоро грянет буря!
Кирилл смотрит на меня удивленно-подозрительно.
– Цитата из какого-то стихотворения. Не помню чьего.
– И что будем делать?
– Работать. А что нам еще остается?
– Да ничего в общем-то. Есть какие-то идеи?
– И даже наработки. Сегодня вечером я попробую поймать Заратустру на живца.
– Вечером может быть уже поздно. Судя по некоторым данным, атака на вирт будет произведена сегодня в полночь по Гринвичу.
– Откуда такие сведения?
– От осведомителя.
– У тебя тоже такие есть?
– Нет. Мне по должности уже можно не заниматься этим грязным делом.
Я пожимаю плечами. Ну что за детский сад? И это начальник Управления! Под угрозой само существование вирта, а он про какие-то грязные дела талдычит.
– Я бы тоже с удовольствием отказался от услуг своих агентов. Но, боюсь, очень скоро меня из Управления попросили бы. Такова диалектика.
– Вот за это я ее и не люблю.
Непонятно, как Кирилл с такими взглядами добился должности начальника Управления. Нонсенс какой-то. Такое только у обывателей возможно. Впрочем, наверняка он в критические моменты действовал не в соответствии со своими странными убеждениями, а так, как нужно для дела. Другого объяснения я не нахожу. Да его и быть не может.
Пожелав шефу удачи, я покидаю кабинет и быстро иду в свой отдел.
Здесь царит уныние. Ребята так и не оправились после вчерашнего позорного! – изгнания из страны Заратустры.
Новых идей у них, конечно же, нет. И Заратустр в вирте – тоже нет.
– А где Юрчик?
– Неизвестно. Он же у нас свободный охотник, – Хмурится Аверьян Никанорович. Ревнует, что не ему, а Юрчику я предоставил свободный график. Но мне, во-первых, нужно было посмотреть Юрчика в деле, во- вторых, сразу поставить его на место. Чего я и достиг на улице Клубной. Жаль только, дистриба убил Авер, а не Юрчик. Ну да ничего, если вирт выстоит, я его еще окорочу, и не раз.
Если выстоит…
– Но он хоть в вирте?
– Вообще на работу не вышел.
– И не звонил?
– Нет.
– Придет – пусть напишет объяснительную. Это должно Авера несколько утешить.
– Ни Заратустр, ни Кропоткина в вирте нет. Так?
– Так, – чуть ли не сквозь зубы подтверждает Ларион Установим. Еще бы. Именно ему я поручал работать по Заратустрам, и каков результат? Нулевой.
– Тогда что вы все здесь делаете?
– Ждем сообщений от осведомителей, срабатываний сторожков…
– У моря погоды. Все эти сигналы транслируются и в вирт. Изнутри вы сможете прибыть к месту появления преступников на несколько минут раньше, чем из реала.
– И что, ради этого торчать в вирте? – ворчит Авер.
– Миллионы виртлян платят очень даже немалые деньги, чтобы хотя бы час-другой поторчать, как вы изволили выразиться, в вирте. А вы за государственный счет не хотите там полдня побездельничать?
– Виртляне туда развлекаться ходят, а мы работать, – ворчит Ларион Устинович, встает и, тяжело вздохнув, направляется в свой кабинет. За ним поднимаются остальные.
– И без одного из Заратустр не возвращайтесь! – напутствую я своих сотрудников.
Бездельники. Впрочем, такие же, как и все остальные обыватели. Нерационально питаются, нерационально тратят время, даже своим любимым сексом занимаются нерационально… И еще жалуются: мол, нет в мире совершенства. Уж с таким отношением к жизни – и не будет! Никогда!
– Аверьян Никанорович, я сегодня работаю в реале, по индивидуальному графику. Вы за старшего. Со всей полнотой ответственности.
– Вот-вот… Как только начинает пахнуть жареным, так вся полнота ответственности перекладывается на заместителя… – кривится Авер.
– Разве когда-нибудь где-нибудь бывало иначе? Мы же в демократическом обществе живем, не в тоталитарном.
– К счастью, – ворчит Авер, и я не понимаю, что он этим хотел сказать. В который уже раз убеждаюсь: обыватели просто не в состоянии четко выражать свои мысли. За исключением математиков, конечно. Даже странно, что они смогли создать достаточно развитую математику. Хотя бесконечность для них по-прежнему вещь в себе.
И таковой останется. Навсегда.
Если только мы не поделимся с ними подлинными знаниями. Но такое произойдет лишь в том случае, если мы поменяем предназначение обывателей в наших планах. А это вряд ли случится. Функция близится к завершению, все уже предрешено…
Глава 23
Поверх всех них смотрю я, как смотрит собака поверх спин овец, копошащихся в стадах своих. Это маленькие, мягкошерстные, доброхотные, серые люди.
…Реальный мир был ужасающе добропорядочен, но скованные воспитанием и моралью инстинкты не умерли. Они томились в подвалах подсознания, ища выхода, и время от времени вырывались оттуда, ужасая всех своей иррациональностью и жестокостью. Игросеть, выросшая словно бы сама по себе, позволяла канализировать их, выпустить на волю наименее болезненным для социума образом…
Мое официальное на данный момент реал-тело, юридически признанное, на которое оформлены квартира, машина и прочее, – мужчина сорока примерно лет, рост выше среднего, женат, один ребенок, гражданин США, временно проживающий в России. Но за этим телом охотились сатанисты, и как они полагают – успешно. Вряд ли прислужники дьявола догадались, что один из них пал от птичьих когтей и собачьих зубов именно их поверженного врага…
Кстати, мне до сих пор непонятно, почему сатанисты посчитали меня своим врагом. Ну, выловил пару- тройку неосторожных, засветившихся в вирте, – и кто в этом виноват? Уж если кому и мстить, так это Юрчику, выследившему их притон. При чем здесь шериф, честно выполнивший свой долг?
