Язвил он… О, глупцы! Презреннейшую душуОблечь в такой почет!Избрали!.. В гнусный день, когда свершалось дело,Солдаты при штыках, свирепостью горя,Вошли в священный храм, откуда людям рделаПрекрасная заря!Алтарь низвергнут был, насилия воскресли.Тут честь и долг ему кричали, возмутясь:«Встань! С молнией в руках встань на курульном кресле!»Влезть предпочел он в грязь.3Пусть и лежит в грязи, избрав ее гробницей, —Из памяти людей навеки прогнан прочь,Пусть там разложится, став падалью безлицей,Бесформенной, как ночь!И даже, коль пойдут его искать в клоаке,Пусть он останется в гнилье неразличим,И все, что ползает, все, что кишит во мраке,Пускай сольется с ним!И пусть история, коль спросят, что такоеЛежит на гноище, брезгливый даст ответ:«Как знать? Какое-то позорище былое,Кому и клички нет!»4О, если б ад впускал подобные личины,Их в горькой гордости не отгонял от врат, —Скажите мне тогда, поэты, чьи дубиныПорог его хранят, —Не правда ль — в бездне той, где обитает кара,Где всем надеждам грань — пылающий фронтон, —Скажи мне ты, пророк патмосского пожара,Ты, Дант, и ты, Мильтон,И ты, старик Эсхил, Электры знавший трепет, —Не радостно ль мечтать, что мерзких масок бьют,За преступленья мстя; что оплеуху влепитМосье Дюпену — Брут!
Брюссель, декабрь 1851
VII
О ПАССИВНОМ ПОВИНОВЕНИИ
1О, эпопеи войн! Бойцы Второго Года!Вы против королей стремили гнев народа!Австриец ли, пруссакБыл вам противником, Тир иль Содом с Гоморрой,Иль русский царь, людей ловящий злобной своройСвоих борзых собак,Или Европа вся с надменными вождями,С пехотой, с конницей несметной, над полямиНависнув точно рок,Свирепой гидрой встав и смертной брызжа влагой, —Вы с песней в битву шли, снабженные отвагой,Лишенные сапог!С дрянными ружьями, что на плечах бренчали,На север, запад, юг, восток — в любые дали —Средь огненных зыбей,Оборванны, без сна, без отдыха, без снеди,Вы шли, веселые, трубя в рожки из меди,Как тысяча чертей!Вела Свобода вас, высоким вея стягом.В лоб — горы, реки — вброд! И под державным шагомЛюбой рубеж стонал.
