Тебе не свойственны ни гнев, ни возмущенье. Спокойно ты глядишь, без дрожи и волненья, Как по твоим цветам, меж кленов, сосен, ив Гуляет сверхподлец, надменен и спесив; Когда Тролон с зарей нечистый глаз разлепит, Венера светлая, вся нежный блеск и трепет, С презреньем бы должна покинуть небосклон, — Но ей и невдомек, что поднял взор Тролон! Дюпену срезывать ты позволяешь розы! Покуда, бархатом свои прикрыв угрозы, Европу напугав, венчанный людоед На троне сторожит и на ушко совет Ему дают, прильнув, Лойола с Трестальоном, — Ты пролагаешь путь в земле росткам зеленым. Пока с конклавами сенаты ужас льют, Пока в Америке рабами торг ведут, Как в Риме до Христа, и длань американца Ярмо невольничье на шею африканца Кладет, и человек за доллары идет, — Моря волнуешь ты, вращаешь звездный свод, Гнешь ленту радуги, льешь ароматы в воздух, Шлешь бабочек в поля и песни множишь в гнездах, Вплетаешь в зелень рощ багряных роз кусты; Соревнование устраиваешь ты На приз, что ангелы на небе учредили, Меж чистотою дев и белизною лилий. Когда ж, в отчаянье от гнусностей и бед, В пустыню, сжав кулак, дрожа, бежит поэт, Ты говоришь: «Приди! Я здесь! Тебя люблю я. И я чиста!» И вот, блаженней поцелуя, На лоб горячечный, где крови бьется ток, Прохладу сладкую струит любой лесок! Порой, глядя, как ты средь мерзости несносной Спокойно гонишь дни, сменяешь зимы, весны, Бесстрастна, холодна, защищена броней, Которой не пробить, — дивится ледяной Душе твоей поэт. Когда спокойно, строго Изгнанник, мученик, избранник чистый бога Умрет, не жалуясь, от нестерпимых мук, Твои заботы все — чтобы могильный жук Был ярко расцвечён, хотя слепа могила. Вкруг королевских плах ты вороньё вскружила. Над злым и добрым твой — все тот же — небосвод. Тебя животная, слепая жизнь влечет; Ты камнем занята, кустом, травинкой, мухой; Добру и злу равно твое не внемлет ухо; Вкруг человека ты спокойно видишь ад; Цикуту вырастишь — и что тебе Сократ? Ты нужды создаешь, инстинкты, аппетиты; Жрут слабых сильные; кто больше — те и сыты; Голубку ястреб рвет, и крысу ест медведь; Плодитесь же быстрей, коль должно умереть, Кишите, множества! Живите и губите. Луг зеленеет, ночь за днем встает в зените, Конь ржет, осел ревет, мычит утробно бык… Природа грозная! Слепым твой мнится лик! Всё попираешь ты, всегда одна и та же, В самозабвении не замечая даже, Как два чудовища склонились над тобой: Князь тьмы, создавший зло, и Каин, полный тьмой! О нет! Не так! Не так!.. Стоглаза и крылата, Свой исполинский труд ты выполняешь свято, Природа! Пусть иной — не я — тебя хулит! Покуда наша цепь у наших ног звенит И сумраки встают со всех сторон густые, — То силы скрытые твои, твои стихии Мятежные: река, вулкан с багряным ртом, Зыбучий воздух, газ, меняющий объем, Глухой подземный ключ, ток и эфир незримый — Твои подручные! Их сонм неисчислимый Во тьме работает без устали, без сна, — И тем свобода нам тобой возвещена! Все трудится: магнит, железо, уголь, сера! Чтоб рай нам стал жильем, не адская пещера, Все силы кличешь ты из недр, из глубины. Ты шепчешь: «Бедные Адамовы сыны! Груз мира старого вы, как рабы, влачите; Но каждый мой закон вам к воле шаг. Ищите!» И что ни день, глядишь, то новый пролит свет: Ученый выследит, иль случай даст ответ; Что ветром сеяно, то снято вычисленьем. Над каждой тайною с упорным вдохновеньем Мечтают Фарадей и Вольта; что ни час, То книга вечная ясней для зорких глаз, То раздвигаются — пусть медленно — границы; И, как таран, что бьет по воротам темницы, Род человеческий, копаясь, шаря вкруг, Нащупав истину, мир потрясает вдруг! Народы сближены!.. Законы и заботы, Стремленья, навыки, мечты, перевороты, Сердцам дающие созреть, сменив чекан, Париж, Нью-Йорк, Берлин, просторы дальних стран — Все нитью связано, что в недрах моря скрыта, И сила тайная, у молнии отбита, С морским течением слила поток идей.
