собраний, печати, пропорционального подоходного налога и т. п.
В обстановке кровавого террора Гюго не прекращал борьбы за амнистию коммунарам.
Коммуна теоретически оправдывалась им как следствие и логическое развитие «Декларации прав человека и гражданина».
Однако Гюго не смог все же постигнуть истинных причин классовой борьбы и признать закономерность пролетарского восстания. Буржуазно-демократическая республика являлась для него наиболее приемлемой формой государственного устройства. Этим и объясняется отношение Гюго к пролетарской Коммуне 1871 года.
Не понимая всей глубины классовых противоречий, приведших французский пролетариат к власти, Гюго наивно полагал, что в этой грозной войне рабочих против контрреволюционной буржуазии возможно примирение обеих сторон. Отсюда известное его утверждение, что в событиях Коммуны «никто не виноват», что вооруженной борьбы могло бы и не быть, если бы обе стороны смогли вовремя понять друг друга и договориться.
Находясь в период Коммуны за пределами Парижа, Гюго был введен в заблуждение реакционной буржуазной прессой, кричавшей об арестах и «репрессиях», о нарушении «свободы печати» со стороны Коммуны. Под воздействием этой прессы он осуждает «анархию», якобы узаконенную Коммуной, декреты о заложниках, о разрушении Вандомской колонны, обвиняет коммунаров в поджоге зданий Парижа.
Но после поражения Парижской Коммуны Гюго не раз резко и беспощадно осуждал зверскую расправу над коммунарами, учиненную версальцами.
Стихи, посвященные франко-прусской войне и Парижской Коммуне, Гюго объединил в сборнике «Грозный год», вышедшем в свет в 1872 году.
В 1870 году, в тяжелое время войны против Пруссии, Гюго начал создавать стихотворения, отражавшие его раздумье о судьбах родины. К февралю 1871 года цикл стихов уже настолько разросся, что его можно было выпустить отдельным сборником, который поэт собирался издать под заглавием «Осажденный Париж». Однако бурное развитие событий заставило Гюго повременить с изданием этой значительной книги, которую он продолжал обогащать новыми образами, дополнять новыми стихотворениями, расширявшими состав и тематику сборника. Отказавшись от прежнего названия, Гюго старался найти для него новое заглавие, более соответствующее содержанию. Он последовательно собирался назвать свою книгу: «Борющийся Париж», «Париж-мученик», «Эпический Париж», «Драма Парижа», «Эпопея двух войн», пока не остановился окончательно на наиболее выразительном заглавии: «Грозный год».
Построение книги подчинено хронологическому принципу. Она состоит из двенадцати разделов: I. «Август», II. «Сентябрь»; III. «Октябрь»; IV. «Ноябрь»; V. «Декабрь»; VI. «Январь» (1871); VII. «Февраль»; VIII. «Март»; IX. «Апрель»; X. «Май»; XI. «Июнь», XII. «Июль».
В бурном водовороте событий 1870 года престарелый поэт обрел могучую силу и придал своему поэтическому творчеству эпическое звучание. В этом состоит своеобразие художественной формы «Грозного года». Его поэзия подчинена выражению интересов французского народа, который после поражения армии Наполеона III провозгласил республику и встал на защиту отечества.
Уже в «Прологе» «Грозного года» чувствуется накаленная атмосфера общественных конфликтов, происходивших в 1870 году. В этом «Прологе», озаглавленном «7 500 000 «да», выражено отношение Гюго к майскому плебисциту 1870 года.
Оказывая прямое давление на избирателей, применяя обман, подкупы, утонченную демагогию, бонапартистская клика собрала 7 500 000 голосов за принятие новой конституции. Но уже тогда в стране наметились враждебные Империи силы: около двух миллионов избирателей воздержались от голосования и более полутора миллионов проголосовали против конституции. Секции I Интернационала объявили, что «участвовать в плебисците — значит голосовать за внутренний деспотизм и за внешнюю войну»,[8]выразив тем самым резкое осуждение внешнего и внутреннего курса политики, проводимой Наполеоном III.
В этом вопросе Гюго не расходился с мнением секции I Интернационала. В «Прологе» к «Грозному году» положительный исход плебисцита он рассматривал как глубокое заблуждение избирателей, отдавших свой голос за конституцию, как ошибочный политический акт, противоречивший национальным интересам Франции.
Поражение французской армии под Седаном составило тему яркого и страстного по мысли стихотворения «Седан», где с огромной силой развит ряд мотивов, уже встречающихся в предыдущих произведениях Гюго. Так, уничтожение суверенных прав народа Наполеоном I в дни Брюмера рассматривается как прелюдия к последующему ходу событий, в которых на долю Наполеона III выпала роль продолжателя политического произвола и тирании. Брюмер, 2 декабря, Седан — вот три акта исторической трагедии Франции. Седан, по мысли Гюго, это пародия на войны Наполеона I и вместе с тем поучительный урок для узурпатора стремившегося путем войны продлить существование Империи.
Прослеживая путь своего «героя», Гюго создает яркий портрет императора-авантюриста, лелеющего мечту стать властелином мира. Об этих замыслах поэт говорит с убийственной иронией, клеймя позором «опору империи» — презренных Галифе и Базена, Девьена и Руэра и ее внешних союзников — турецкого султана Абдул-Меджида и папу Пия IX (Мастаи).
Гюго сумел отделить немецкий народ от прусской милитаристской клики. Для него немецкий народ — это «нация мыслителей», «мужественный народ», давший миру Шиллера и Бетховена (стихотворение «Выбор между двумя нациями»).
После провозглашения республики во Франции начался новый этап войны: теперь она утратила оборонительный для Германии характер и превратилась в завоевательную, грабительскую войну против французского народа. Гюго в этот момент особенно взволнован; он настраивает свою лиру на боевой лад и поддерживает дух мужества и отвагу сражающегося народа. Поэт полон энергии, он становится воинствующим гражданином и вдохновенно, с душевным подъемом и страстностью запечатлевает в своей патриотической лирике и воззваниях героику событий.
В тот критический для Франции момент войны американский посол в Берлине Джордж Банкрофт проявил враждебное отношение к французскому народу. Когда Гейдельбергский университет присудил Банкрофту ученую степень, Бисмарк направил ему по этому поводу приветственное послание. В своем подобострастном ответе Банкрофт прославлял Бисмарка, прусского короля и его военных деятелей.
Гюго не мог молчать. В связи с этой демонстрацией, враждебной Франции, он высказал свой протест в беседе с американским послом в Париже О. Селливаном, а вслед за тем опубликовал негодующее стихотворение «Банкрофт» (раздел «Ноябрь»).
В цикле «Декабрь» Гюго вновь обращается к этой теме — в стихотворении «Франции».
В стихотворениях «Грозного года» отражена героическая оборона Парижа во время осады его пруссаками. Выразительно и вдохновенно воссоздана здесь эпопея сражающегося Парижа. Граждане- патриоты, взрослые и дети, так же как воины у фортов, исполнены твердой решимости защищать столицу. Многие из них пали под бурей обстрела, но они не впустили врага в город, не сдались на милость победителя.
Опасаясь, что власть может быть захвачена революционным народом, ставленник контрреволюционной буржуазии Тьер проводил политику национальной измены. Французские генералы, с согласия Тьера, сознательно ослабляли оборону осажденного немцами Парижа и уже были готовы капитулировать перед прусскими войсками.
Поэт выразил негодование народа в стихотворении «Капитуляция», заклеймив презрением предателей-генералов, сдавших Париж пруссакам.
Политическая обстановка, сложившаяся во Франции к началу 1871 года, характеризовалась, с одной стороны, усилением революционной активности рабочего класса, зорко следившего за всеми происками реакции и прусской военщины, с другой — возросшим влиянием монархической партии, представители которой получили большинство на выборах в Национальное собрание (8 февраля 1871 года). Создалась реальная угроза республике со стороны монархической группировки. В стихотворении «Мечтающим о монархии» поэт-демократ назвал тех, кто подготовлял реставрацию монархического строя, тех, кто совершал подлоги избирательных бюллетеней. Он противопоставил «весь народ» «монархической клике».
