Том 13. Стихотворения

Видать, ошиблись: вздут изрядно я тобой.
Ты Марну не дерзал оставить за собою,
А на меня идешь атакой лобовою!
Чем досадил тебе мой головной убор,
Что сделал четкам он твоим наперекор?

Как! Недоволен ты? Пять месяцев сносили
Мы голод, холод, страх, — был каждый полн усилий
Предельных и тебя ни в чем не укорял.
Воображай, что ты — великий генерал!
Не стану возражать. Но если надо войско
Вести в поход иль в бой за славою геройской,
Я барабанщика простого предпочту.
Манина вспоминай и о Дезе мечту
Лелей — и пыл умерь. Париж был агонии
Ужасной обречен, затем что в дни крутые
Не мужество, а честь утратил ты сполна,
И о тебе сказать история должна:
«Он Францию лишил свободного размаха,
И трижды гордый край, вовек не знавший краха,
Тот край, что на ноги поставил Гамбетта, —
По милости Трошю, постигла хромота».

Вианден, июнь 1871

СУД НАД РЕВОЛЮЦИЕЙ

Вершат суровый суд прислужники Фемиды
Над революцией; неслыханны обиды,
Что нанесла она в свирепости своей
Сычам и воронам. Служители церквей —
Факиры, дервиши, попы, иезуиты —
Все вышвырнуты вон, развеяны, разбиты;
Вы, судьи, вне себя.
И гнев понятен ваш.
Отныне навсегда рассеялся мираж:
Нет славных королей, есть бледные убийцы;
И нет святых отцов, есть папы-кровопийцы;
Сорвал с них ураган обмана яркий плащ!
О, горе! Стон стоит среди лесов и чащ.
Прожорливая ночь оторвана от пира;
В агонии хрипят сыны ночного мира!
Ужасно! Брезжит свет, и исчезает мрак;
Ничтожным червяком становится светляк;
И слепнет нетопырь; и слезы льет лисица;
И мечется, крича, жестокая куница;
Проносится в лесу протяжный волчий вой;
Дрожит зверье, во тьме творящее разбой;
Рой призраков взлетел: восходит день, блистая;
Кружит стервятников испуганная стая;
И если не затмить сияния зари,
От голода умрут в могилах упыри.
Навек исчадий тьмы стряхнет с себя планета…

Что ж, грозный трибунал, суди лучи рассвета.

11 ноября 1871

ЦЕРКОВНЫЕ ВИТИИ

Их диатрибами глаголет сам творец.
В них все смешалось: поп, разбойник и писец.
Рожденный в дворницкой, их слог пропитан желчью.
Под масками святых встречаешь морду волчью.
Все их молебствия поддерживает меч,
И пуля подтвердит, что благостна их речь.
Их плоть, увы, слаба, — не в святости их сила.
Они поносят все. Как брызги от кропила,
Летит лишь брань из уст, суливших благодать.
Они помощника хотели б смерти дать.
Ругают палача лентяем, лежебокой.
Они готовы кровь разлить рекой широкой.
Их бесят новшества, им жаль былых времен.
Где Бем? Где Лафемас? Где мрачный Трестальон?
Где почитатели Христа и папской власти,
Чьей бандой Колиньи разорван был на части?
Нет, революция наделала нам бед!
Так Карла на престол, взамен ружья — мушкет,
А Монтревель пускай хранит покой владыки!
Где вы, носильщики из авиньонской клики,
Что Брюна теплый труп вдоль Роны волокли?
Где трона мясники, меч церкви, соль земли,
С которыми Бавиль пытал повстанцев пленных,