— Это ничего. Всю свою любовь, принадлежавшую Чалыкушу, я отдал другой. Её зовут Гюльбешекер…
Кямран почувствовал, как до того безвольное, обессиленное тело женщины вдруг ожило и затрепетало.
— Кямран, не говори так, умоляю!
Голова Феридэ по-прежнему покоилась на груди молодого человека. Она чуть откинулась назад и подняла лицо к Кямрану. От порывистого дыхания шея её вздрагивала, голубые жилки трепетали и бились, щёки горели, в глазах вспыхивали красные искорки.
Кямран упрямо твердил:
— Гюльбешекер… Моя Гюльбешекер… Только моя…
Дрожа всем телом, Феридэ привстала на цыпочки, обняла плечи молодого человека; казалось, вся кровь её прилила к губам, она тянулась вверх…
* * *
Вырвавшись из объятий, Феридэ оживала, словно птица, которая после сильной жажды вдоволь напилась из прозрачного родника. Она шумно встряхивалась, отворачиваясь, чтобы не встречаться глазами с Кямраном, по-детски приговаривая:
— Как стыдно, господи, как стыдно! Это ты виноват… Честное слово, ты виноват!..
Рядом на ветке заливалась чалыкушу.
Примечания
1
История эта, связанная с турецким языком и Турцией, случилась с моим приятелем.
Когда-то, еще в советские времена, он работал в Министерстве внешней торговли и был направлен в загранкомандировку в Советское торгпредство в Турции. Там он проработал многие годы и за это время, совершенствуя свои знания турецкого языка, овладел не только стамбульским и анатолийским диалектами, но и стал понимать язык простого народа.
Вот эта история, рассказанная моим приятелем в изложении от первого лица: «В середине 70-х годов я, молодой инженер-связист, после долгого оформления, наконец, приступил к работе в Министерстве внешней торговли. Наш отдел занимался импортом и экспортом систем связи, электронного и лабораторного оборудования.
Мой новый начальник, узнав, что я владею английским языком, пробурчал буквально следующее: «У нас все сотрудники знают либо английский, либо немецкий. Если так дело пойдет, то скоро и наш дворник заговорит по-английски. А вот в турецком секторе нехватка специалистов со знанием языка. Торговый оборот со страной никак не повышается. Запишу-ка я тебя на курсы в группу турецкого языка. Думаю, это пойдет на пользу и тебе, и отделу».
Возражать словам начальника я не посмел и стал в вечернее время изучать турецкий язык. Наш преподаватель прекрасно им владел и был опытным методистом. Русский по национальности, он родился в Баку и свое детство провел среди азербайджанцев. Когда пришло время поступать в школу, его русский язык был настолько плох, что мальчика пришлось отправить к проживающей в России тетке. В ее семье он быстро освоил родной язык, вернулся в Баку, где закончил русскую школу.
В последние годы Великой Отечественной войны служил на Кавказе переводчиком турецкого языка в армейском штабе. Затем учился в школе военных переводчиков и после ее окончания там же, уже в звании лейтенанта, начал работать преподавателем турецкого языка. Однако через какое-то время попал под сокращение, проведенное Хрущевым в Советской Армии, был уволен и остался без работы. Повезло найти подработку в Университете, а затем устроиться на курсы уже полноценным преподавателем турецкого языка.
Когда наша группа продвинулась в знании языка, преподаватель принес на урок книгу на турецком языке под названием «Çalıkuşu». Автором книги значился Решат Нури Гюнтекин. Учитель рассказал нам, что этот роман стал для турецкой литературы тем же, что «Джейн Эйр» для английской и «Унесенные ветром» для американской. Он дал задание каждому перевести отрывок из книги на русский язык. Когда мы выполнили задание, учитель показал нам эту книгу, переведенную на русский язык под названием «Птичка певчая». Переводчиком значился некий И. Печенев, как мы поняли – бывший ученик нашего преподавателя.
Однокурсники с интересом сравнивали написанное ими с литературным переводом. Конечно, он был намного лучше нашего. Да по-другому и быть не могло, ведь мы учили язык всего лишь третий год. Тем не менее, нам удалось найти несколько грамматических ошибок и неточностей в переводе, чем мы немало порадовали учителя. «Вы неплохо потрудились», – подвел он итог этой работы.
Когда я взял в руки книгу, в глаза бросился перевод ее заголовка. Показалось, что он не совсем правильный. «Птичка певчая, – размышлял я. – C какой стати автор перевода дал именно такой заголовок книге?» Прочитал роман еще раз от корки до корки и не нашел в нем сравнения или связи главной героини Фериде-ханым с какой-нибудь певчей птицей, да и с птичьей породой в целом. «Очевидно, в переводе названия книги допущена ошибка», – решил я и пошел за советом к учителю.
Мои рассуждения основывались на следующем. Ошибка заключалась в переводе слова «çalı». Очевидно, переводчик принял его за корень глагола «çalmak» (играть, петь). Ведь в турецком языке играть на пианино будет «piyano çalmak». По аналогии с «yapmak – yapı» (строить – строение), «çalmak – çalı» (петь – пение), слово «çalıkuşu» было переведено как «ötücü kuş», то есть певчая птица. В то время как словарный перевод «çalıkuşu» – желтоголовый королек, маленькая птица из семейства воробьиных. Причем эту птичку, живущую в густых зарослях и быстро бегающую по земле, никак нельзя назвать певчей, поскольку издаваемые ею звуки далеки от пения соловья так же, как воробьиное чириканье.
Была еще одна причина не называть роман в русском переводе «Птичка певчая». Среди тюремного фольклора 30-х годов до сих пор не забыта блатная песня о «птичке певчей», полная непечатных выражений.
Однако и словарный перевод также не может быть названием романа, поскольку слово «королек» на блатном жаргоне означает некую особенность половых органов женщины.
Учитель внимательно выслушал мои доводы и не мог с ними не согласиться. Он признался, что перевод книги на русский язык ему тоже не нравится. Учитель похвалил меня за усердие. После этого я стал первым учеником в группе и закончил курсы с отличными оценками.
