– Я, товарищ полковник! – подскочил тот к полковнику.
– Слышь, Дроздов… Выдай роте по двойной норме водки.
– По какому списку?
– До списочному составу на вчерашний день. Сколько вас там было, а?
Прощин не успел ответить, как комполка продолжил:
– Полсотни штыков. Вот на полсотни штыков и выдавай двойную норму.
Дроздов замялся:
– Товарищ полковник. Не положено же. В нарушение…
– Слышь ты, интендант третьего ранга! Кому положено, а у кого в штаны наложено! Ты еще со мной поторгуйся. Прошлого раза мало? Еще раз услышу подобные антисоветские высказывания, на передовую пойдешь, немцев нюхать, а не накладные подписывать.
– Есть, товарищ полковник! Я ж за порядок!
– Порядок у тебя какой-то все время куркульский… Поехали.
Полковник, недовольно ворча на Дроздова, пошел к коляске, запряженной парой лошадей.
– Чего это он, а? – шепнул Вини стоящему рядом сержанту Заборских.
– Кто?
– Полковник.
– Аааа… Да слухи ходили, что интендант наш с местным населением торговал. Он им спирт, продукты, они ему – рублями да услугами. Разницу списывал за счет убыли. Полковник делу ход не дал – интендант по-божески делал. И местные не в накладе, и полку прибыль бывала. Только мы крайние были. Воюем, а он там барыши крутит.
– И чего?
– Ничего. Полковник мужик стоящий. Фамилия у него солдатская и сам он…
– А как фамилия-то, я до сих пор не знаю!
– Махров фамилия ихняя.
– Не понял, а почему солдатская?
– Дурында ты, хоть и образованный. Первое дело, в окопе что? Покурить. Вот нас махрой и называют.
– Интересно…
А Еж в это же самое время удивлялся:
– Надо же, полковник, а на телеге ездит. Чего у него 'эмки' нет что ли?
– Сам ты телега! – откликнулся дед. – Что машина, ее то чинить, то бензином поить. Лошадь лучше. Да и в гору эту, разве он на авто въехал бы?
– Понятно…
– Рота! Смирно! – Прощин отпечатал, как смог, по мокрой глине несколько шагов навстречу девушке, вышедшей из коляски полковника.
– Товарищ…. Военный парикмахер! Рота к подстрижке готова. Временно исполняющий обязанности командира роты сержант Прощин.
– Здравствуйте, я Таня! – слегка покраснев, она протянула руку Прощину.
Рота вдохнула полной грудью и…
– Здравия желаем, товарищ Таня!
Она хихикнула в кулачок, засмущавшись и поморщившись от ора.
– Так, бойцы! У нас три часа. Чтобы через три часа все были пострижены, побриты и выглажены. Первая тройка к товарищу Тане на поклон, остальные на приборку по территории…
Вот и прибирались, складывая немецкий 'мусор' и наших бойцов по разным воронкам.
Ежа с Вини послали на колокольню – стащить два тела. Площадка у пулемета была залита вытекшей кровью.
– Фига себе, сколько они тут напачкали…
– Это дед напачкал, – возразил Вини. – Немцами.
– Датчанами!
– Да какая разница – датчане, латыши, валлонцы, французы, испанцы, венгры, румыны, итальянцы… Все одинаковые – немцы.
– Финнов забыл.
– Ага… Еще словаков, хорватов и голландцев
– А эти наркоманы тоже воевали что ли? – удивился Еж.
– Воюют. Раз, два…. Взяли!
И первый труп полетел вниз с пятнадцатиметровой высоты.
Снизу раздались возмущенные вопли. Еж высунулся из проема:
– Не орите-ка! Мы тут прибираемся! Второй пошел!
Вини захихикал:
– Никого не прибили?
– Не… Первый просто развалился и Таньке-парикмахерше передник забрызгал.
– Ну и хрен с ней…
– Агась, как дед говорит. Хрен ей не помешает. Смотри, как глаз по мужикам бегает!
– Еж, вот и займись барышней!
– Не, Лех, она не в моем вкусе!
Разговаривали они, пока не спустились.
И уже выходили из церкви, как Еж вдруг остановился.
– Погоди-ка…
– Чего?
– Плачет кто-то!
– Ежина, это вроде я контуженный, а у тебя горло должно болеть. То есть ты молчишь, а я голоса слышу! – ухмыльнулся Вини.
– Да, помолчи ты…. Точно плачет кто-то.
Еж снял трофейный автомат с плеча.
Они вошли в правый придел, где был выход в подвал, и осторожно стали спускаться вниз.
– Посвети! – шепнул Еж Винокурову, когда они спустились туда.
На каких-то тряпках, рядом с мертвым немцем, сидел ребенок лет шести-семи и тихонечко выл.
Увидав сквозь кулачки свет от зажженной спички, он с тихой такой надеждой сказал:
– Дядя Альфред спит! Не будите его!
Еж с трудом сглотнул застрявшее 'Хенде Хох':
– Не будем будить… Мы тихонечко… Ты кто?
– Ваня
– Ваня… Иди-ко мне, Ваня! Лех…
– Да понял я…
– Ребенка не напугай.
А ребенок почему-то вскочил, побежал и ткнулся головой в живот Ежу.
И заревел.
– Тише, тише, Иванко, тише… Все хорошо… Тише… – Еж погладил пацана по голове.
– Я тут посмотрю. Иди наверх, – сказал Вини. – Дай спички.
– В левом кармане, – тихо ответил Еж, успокаивая мальчика. – Да от меня в левом, извращенец, всего меня общупал!
– Иди уже. И парня там… Накорми!
– Без сопливых обойдемся! – отрезал Еж, взял пацана на руки и понес вверх.
Пацан обхватил его за шею и засопел в ухо, шмыгая холодным носом.
Левой рукой Андрей придерживал Ванюшку, в правой – держал автомат.
Когда они вышли из церкви, его ослепила вспышка.
Еж извернулся за долю секунды, прикрывая ребенка телом, а в спину ему прозвучало:
– Какой кадр… Я гениальна!
