стрелочник на разъезде Горемыкино, и сто восьмой из Ташкента простоял в резерве, поэтому флот контр- адмирала Вепря не вышел из укрытий возле Альдебарана!
– Ладно, маркиз, никто не сомневается в вашей преданности революции, и слава героям, все равно одержавшим победу в той битве!… Смерть диктатору!
– Смерть диктатору!… - глухо и нестройно отозвались пришедшие.
«Смерть повстанцам!» - внутри меня крикнул Бабекус, и я услышал, как в его уме переливаются, звеня, цифры, звания и награды.
«Теперь к Лубянкину, дружок! - велел мне Бабекус, словно я был его извозчиком. - Передам в Центр, и сегодня ночью - десант!…»
«Надо его остановить», - подумал я.
И в моей башке вспыхнула картина мести Лехи Коробкина своему однокласснику Севке Меринову, который однажды втолкнул его в женский туалет.
«Послушайте, Бабекус, - сказал я, - а вы не боитесь с такой ценной информацией в моей голове ходить без оружия?»
«Н-да, - согласился Бабекус. - Риск, конечно…»
«Хотите, раздобудем пистолет? - торопясь, предложил я.- Я знаю способ!»
Бабекус заколебался.
«Ладно, валяй!» - разрешил он, и я начал выбираться из-под бюста.
Я перебежал через пустой зал, по коридору до лестницы и очутился во дворе. Тут наконец я увидел повстанца.
Дядя Костя Орленко сидел в сквере на скамейке и курил.
– Дядь Кость, - подходя, позвал я, - помогите мне дверь починить…
– Какую дверь? - лениво спросил он. Карман его неудержимо оттягивался под тяжестью оружия.
– Вон ту. - Я указал на синюю кособокую будку уборной.
– Ту?… - недоверчиво пробормотал он, поднимаясь.
Следом за мной он неохотно дошел до нужника и спросил:
– И чего надо сделать?
– Внутрь заходите, - тараторил я, заталкивая его внутрь. - И держите здесь…
– Здесь? - уточнил он, прижимая пальцами отскочившую дверную петлю на косяке. - А зачем тебе?… А-а-а!!!
Он заорал как не знаю кто, когда я прищемил ему пальцы дверью, закрыв ее и заперев на вертушку..
– Отпусти!! - ревел он и не мог вытащить пальцев, скрючившись в неудобной позе.
– Тихо, дядя Орленко, - сказал я и, волнуясь, сунул руку ему в карман.
– Диктаторец?… - отчаянно спросил Орленко.
– Да! - гордо вылез Бабекус. Я нашарил и вытащил пистолет.
«Молоток! - Похвалил меня Бабекус. - А этого пристрелим».
Орленко засопел.
– Убивай, но не здесь,- мрачно сказал он.- Совесть поимей хоть немножко…
Я повернул вертушку и распахнул дверь. Орленко медленно распрямился. Я держал его на прицеле.
– Иди-иди, - сказал Бабекус, ткнув его пистолетом в живот.
Орленко заложил руки за спину и, перешагивая порог нужника, на мгновение застыл, глядя в ослепительное небо.
Я тоже вышел из уборной.
– Вставай к столбу, - велел Бабекус Орленке.
– Прощайте, друзья… - тихо сказал Орленко шумящим липам в сквере и неподвижным составам на путях.
Понурый, он пошел к столбу и негромко запел:
– «И все равно неудержимо паденье гнусного режима…»
Я начал поднимать пистолет.
«Погоди, дай дойдет!…» - упиваясь сценой, одернул меня Бабекус.
«Эй, Бабекус, отвлекись», - окликнул его я, нацеливая пистолет себе в лоб.
«Ты чего??!!» - завизжал Бабекус, и я почувствовал, как он вцепился в рычаги управления мною.
Я напряг все силы. Пот прошиб меня. Ствол пистолета уткнулся в висок.
«Поганец!!!» - завыл Бабекус.
И я нажал курок.
Удар обрушился на мою голову. Вокзал, скверик, пути вдруг опрокинулись, и бригадир Орленко вдруг полетел в небе, будто и вправду орел.
ГЛАВА 10
– Эй, пацан, ты чего?… - тормошил меня бригадир Орленко, пристально вглядываясь в лицо.
– Н-не знаю…- без голоса ответил я и с трудом приподнялся на локтях.
Я лежал в дорожной пыли на полпути между уборной и столбом. Невдалеке за липами желтел вокзал. По путям медленно катились цистерны. В моих глазах из всеобщего небесного сияния неохотно сконцентрировалось солнце, и я различил лицо Орленки.
– У тебя -солнечный удар? - подсказывающее спросил он.
– Ага… - для конспирации согласился я.
– А что в уборной делал?…
– Что-что!… - разозлился я.- Что и все, ничего нового!…
– Ну-ну, - недоверчиво отступился тот и помог мне встать.
В его кармане тяжело лежал пистолет, из которого я застрелил Бабекуса. «Вытащил уже и проверяет, помню я чего или нет», - догадался я про Орленку.
– До дому довести? - спросил бригадир.
– Сам дойду, - ответил я ему.
До угла улицы Ингмара Бергмана он выслеживал меня и крался в акации. Я не выдержал и перебежал через огород Залымовых. Он за мной не полез, но долго торчал у забора, вытягивая шею. Потом его заметил потомственный рабочий Илья Петрович Фланг, засрамил и погнал на работу.
Я еще придумать не успел, что мне теперь делать, как в переулке Робеспьера увидел дядю Толю и Лубянкина.
