Они, без сомнения, шли к Поповым.
– Эй, Бабекус!… - вскинулся Лубянкин, увидев меня.
Форы оставалось минуты три, и я очертя голову бросился к Барбарису.
– Борька!…- отчаянно крикнул я, подлетая к воротам их дома. - Открывай!…
Барбарис полз медленно-медленно, как инвалид войны и труда сразу.
– Скорее!…- вопил я.
Он вытащил щеколду из петель.
– Ты чего? - спросил он, открывая. - Сегодня все какие-то чокнутые…
– Молчи! - велел я, захлопнув створку ворот.- Слушай меня! Сейчас чеши на вокзал и найди товарища Палкина! Передай ему: дядя Толя, Лубянкин и Рыбец - диктаторские шпионы! Сегодня ночью - десант!…
– Чего?… - ошалев, пробормотал Барбарис. - Вовтяй, ты чего городишь?…
– Тупарь, дундук!…- разозлился я.- У меня времени - шиш да маленько!… Толстый, жирный, поезд пассажирный!… Помнишь, что Карасев нам впрягал?
– Ну. Сто раз слышал.
– Так вот, это правда! А на станции у мятежников Штаб! А сама станция - Карта!
– Погоди, что-то я не врубаюсь, - забеспокоился Барбарис. - Какие, блин, мятежники?…
Но тут ворота толкнули, и в щель всунулся дядя Толя.
– Ты куда девался? - спросил он у меня.
– Потом объясню, - тоном Бабекуса ответил я.
– Борька, вали отсюдова, - велел сыну дядя Толя.
– Ты чего, бать?… - начал было Барбарис, но дядя Толя молча поднес к его носу кулак.
– Борька, иди в дом, а то убью, - спокойно повторил он.
Барбарис побледнел.
– Чокнутые все… - сказал он, уходя.
– Ну что, - спросил меня дядя Толя, - как результаты?
– Результаты превзошли все ожидания, - сказал я наобум.
– И что же?
– Нулевая группа секретности, - сказал я. - Сообщение только для генералитета.
Дядя Толя долго раздумывал с оловянными глазами.
– Лубянкин! - наконец окликнул он. - Забирай его!
Он толкнул меня в щель между створками. Лубянкин с другой стороны вцепился в рукав и вытащил меня к себе.
– Поступаешь в мое распоряжение, - сказал он.
– Слушаюсь! - ответил я. Дядя Толя высунулся из ворот.
– Набака фриба кабидо ка струп, - сказал он.
– Папарела, - ответил Лубянкин. - Аплидо. Брама ка пой.
– Ерепена крача, - на свой страх и риск вставил я.
– Само собой разумеется, - ответил Лубянкин и козырнул.
Дядя Толя захлопнул ворота. Мы пошли.
– Ночью сбросили контейнер, - поведал мне Лубянкин. - Попали в Батькино озеро. Я весь продрог, пока достал, трусы разорвал о корягу…
– Мне заштопать? - язвительно спросил я. Сладкий спазм опасности сжимал мой живот.
– Не хами, - не обиделся Лубянкин. - Там десант, три сотни гвардейцев…
– Так много?
– Как выйдет. Не мое дело - Рыбец. Мне приказано передать ей, чтобы первый батальон запустила на обеде, второй - в ужин.
– Очень хорошо, - отозвался я, ничего не поняв.
– Ты отнесешь их Рыбец, - приказал Лубянкин. - Похоже, за мной хвост. Кругом одни шпионы. Меня ВАСКА засветил.
– Понятно, - сказал я.
Мы дошли до его калитки, и он пропустил меня во двор.
– В сарай, - направил он.
В темном сарае стоял забрызганный грязью мотоцикл «Хорьх». Лубянкин снял с его заднего сиденья брезентовый рюкзак и вытащил оттуда заплесневелый и слипшийся кирзовый сапог в свежей тине. Повернув его подошвой к солнечному лучу, он нажал несколько гвоздиков, и подошва с пружинным кряканьем отскочила, как обложка книги. Внутри было выстланное каучуком гнездо с малюсенькими лампочками. В гнезде лежал медный пенальчик.
Лубянкин бережно извлек его и протянул мне.
– Передашь Рыбец, - повторил он. - Ей все известно.
– Так точно! - подтвердил я и отдал честь. Отойдя подальше от дома Лубянкина, я открыл пенальчик и заглянул внутрь. Пять столбиков таблеток и были двумя батальонами гвардейцев. Уж они у меня повоюют…
Одна мысль бросилась мне в голову. Я принял решение как пенсионер - бежать в аптеку.
Аптека у нас была только на вокзале. Я сунул гвардейцев в карман и побежал на вокзал.
На мое счастье, в аптечном киоске сидела тетя Аня Варежкина, а не старуха Паклина. Паклина бы меня пожалела, ничего химического не продала, а вместо этого насоветовала кучу народных трав.
На витрине я сразу увидел упаковку с подходящими по размеру таблетками. Ткнув пальцем в стекло, я сказал:
– Мне таких штук десять, тетя Аня.
– Это пурген, Вовка, - сказала она.
– Яд?
– Да нет… Хуже.
– Все равно давайте.
Выгребя всю мелочь, я забрал упаковки, убежал в сквер и достал пенальчик.
Я вытряхнул гвардейцев в ладонь и ссыпал их в карман, а пурген аккуратно заложил на их место. Подлог был незаметен.
Надо было спешить, и я вдоль путей помчался обратно, по тропинке выбрался на улицу Долорес Ибаррури, перелез забор и через пустырь вышел к столовке.
На мой стук Рыбец открыла сразу.
– Принес? - волнуясь, спросила она.
– Принес, - ответил я, доставая пенальчик.
– Смерть мятежникам! - сказала она, выхватила пенальчик из моих рук и исчезла за дверью.
– Смерть, смерть… - задумчиво пробормотал я, оглядываясь, куда можно сплавить гвардейцев.
А Рыбец в это время в душном пару и в зное на кухне пихала таблетки в скользкие, разбухшие тушки пельменей и разбрасывала пельмени по тарелкам, подкладывая в каждую по одному диверсионному пельменю. С раздачи доносились ругательства и громыханье подносов. Кто-то колотил ложкой по стакану. Но Рыбец не покинула кухню, пока не покончила со своим делом.
(Забегая вперед, скажу, что эти невинные таблетки в нашей Сортировке никому не повредили, потому что у всех наших организмы уже приспособились к стряпне Рыбец и поглощали из нее только питательные элементы, а на остальные никак не реагировали. Только вот четырнадцать приезжих, которые коротали время от одного поезда до другого, все поголовно опоздали и потом скандалили.)
А я в это время подбежал к свиньям, которые все так же высовывали пятачки из-под ограды, достал из кармана десант и беспощадно скормил его свирепому борову.
Дело было сделано, и я устало уселся на ящик. Хотелось отдохнуть или вздремнуть, и я расслабился. Поэтому внезапный яростный свинячий визг подействовал на меня сильнее, чем спичка на ведро бензина. Я подлетел вверх и уже оттуда увидел, что боров, съевший десант, издавая этот сверхъестественный звук, несется в свинарник.
Он влетел туда, и тотчас послышались хруст и треск. Свинарник дрогнул, еще раз закачался, роняя
