льда, обступившие Седые хребты. Взрослые обещали, что он, Валька, это еще увидит. Если вернется с заданий.
С одного он уже вернулся…
Теперь главным было добраться до своих.
Хорошо бы было, конечно, знать, подняли ли уже в Поселении тревогу, когда «Цунами» вышел на свою орбиту над Чуром. И еще, успели ли Раймон и Ли предупредить Первую Касту и Охрану о том, что возвращаются, и, главное, о том, что Сайрус и Валька — уже не «свои»…
Хорошо бы…
Но можно обойтись и без этого.
Валька сдавал экзамен по своему любимому предмету — «Имитация действий Врага». И билет попался ему довольно трудный — проникновение… Ну что же, ему уже приходилось отвечать на этот билет, и отвечать всерьез, на Последнем Испытании — перед самой отправкой. «Всерьез» — это когда стреляют не холостыми…
На мгновение он задумался над тем, почему на всех тренировках и испытаниях ему так нравилось играть именно за Врага? Может, это и было первым симптомом предстоящего предательства Дела? Предупредительным звоночком? Может, то, что Первая Каста зовет изменой, именно в этом и проявляло себя? Так или иначе, его учителя и надсмотрщики пропустили этот звоночек мимо ушей. Ну что ж, на войне как на войне… Теперь вас самих будет экзаменовать ваш ученик. Один из лучших — сами говорили…
Правда, тогда он был в гораздо лучшей форме — после месяцев тренировки и режима, без капли лишнего веса, весь как закаленная пружина. А теперь?
Вес он набрал. Чертовы чаепития с крекерами и проклятая, всюду в мире Заблудших доступная и вкусная еда добавили ему, пожалуй, лишние килограмм-другой. И тренировался он только от случая к случаю… Баловства с Ганом и Фором — не в счет.
Тьфу, да и только!
Ладно! Теперь не время каяться. Подобраться. Смотреть в оба. Вспомнить все то, что знаешь и умеешь. Вот что требуется от тебя, а не разводить нюни по поводу собственного несовершенства. Помнишь, чему учили тебя?
Да, быть готовым. Всегда быть готовым. Не умереть ради Дела, а исполнить его. Точно и до конца.
Только вот Дело у Вальки сейчас другое, не то, к которому его готовили.
Впрочем, почему же?
«Я спасаю Поселение… Его людей… Значит, я и остаюсь им? Агентом Тартара?» — подумал Валентин.
И тут же задавил эту мысль.
Нельзя сейчас сомневаться.
Нельзя думать ни о чем, кроме проникновения.
Экзамен!
Может быть, самый важный…
Другого такого не будет.
Это только из рубки «Саратоги» равнина казалась гладкой. Лишенной примет и признаков абстрактной декорацией. Валька-то с самого начала знал, что это не так.
Здесь, на ее плоскости, даже летящий снег, скрывший горизонт и Седые хребты, не мог скрыть ее истинное лицо. Холмики и ложбинки. Заносимые снегом овражки. Приметы, понятные только тренированному глазу. Рельеф.
И рельеф этот Валька знал буквально на ощупь. Он мог бы добраться до Поселения с закрытыми глазами. Так что буран не был ему помехой. Зато других помех предвиделось немало.
Прежде всего надо было нащупать начало Тропы. Его, как и еще несколько ключевых точек пути проникновения, все время переносили с места на место. Но на всякую хитрость у него наработаны свои приемы. И на всякий замок изготовлены свои отмычки…
Одну такую отмычку Валька загодя достал из рюкзака и повесил себе на шею. Несколько других рассовал по карманам куртки. Но главное было не в ключах и отмычках. Главным было содержимое его башки, и он надеялся, что она не подведет. Поэтому, спускаясь в ложбину, которая должна была вывести его к одной из шести возможных точек выхода на Тропу, он присматривался не столько в мерцанию болтающегося на шее амулета-индикатора, сколько к неуловимым следам, которые должны были оставить те, кто проходил по Тропе. Если кто-то прошел здесь хотя бы пару дней назад, то никакой буран не помешал бы различить те приметы, которые оставили они в памяти упрятанных в свои гнезда-норы сторожевых автоматов.
А с ними Валька дружил. Этому его тоже научил Сайрус.
Нет, здесь по Тропе не ходил никто. Уже давно. Значит, вероятность того, что вход на нее где-то здесь, была довольно велика. И свечение амулета-индикатора — трепетное и неровное раньше, ставшее теперь ясным и ровным, — подтверждало это. Итак, с первого раза ему повезло — он точно вышел на Тропу.
Это даже не понравилось Вальке. Когда везет сначала, точно не везет в конце…
Здесь, в ложбине, ветер наносил снег с одного ее края и сдувал с другого, обнажая скалистое ложе, по которому когда-то — до зимы неслись воды сбегавшей с Седых хребтов речки. Так всегда — на равнине снег не залеживается, но и не уходит с нее… Добравшись до того места, где русло делало поворот, Валька снова глянул на амулет — тот светился уже сумеречным багровым светом — светом Тропы. Валька притулился в защищенном от ветра углублении, сбросил рукавицы и достал из-за пазухи вторую свою отмычку — тонкую металлическую дудочку-манок.
На мгновение его охватил страх — ему показалось, что он сбился, выдувая мелодию, от которой зависело так много. Проверить себя он не мог — манок пел в неслышном человеческому уху диапазоне. Но деваться было некуда. Он трижды просвистел беззвучный сигнал, откинулся спиной на жесткий камень стенки расселины, прикрыл глаза и стал ждать — кто придет на зов. И только когда услышал знакомые поскрипывания и постукивания, понял, что не ошибся — из-за полузанесенной снегом скалы к нему не торопясь вышел Штур. Старина Штур.
— Здравствуй, Сайрус… — сказал старый сторожевой робот скрипучим, как и его суставы, голосом.
Ну конечно, для древнего кибера обладатель манка, знавший секретную мелодию, не мог быть никем другим, кроме Сайруса Ноттингема. Их дружба восходила к тем временам, когда Сайрус, вот так же, как Валька сейчас, отправился на задание — живой маскировкой. И вернулся в одиночку.
— Здравствуй, Штур… — отозвался Валька. — Вот я и пришел. Ты скучал?
— Роботы не скучают, — напомнил страж Тропы. И добавил: — Я не могу выйти на волну Службы.
Казалось, в голосе его звучала застарелая досада. Но, конечно, досаду эту досочинило воображение Вальки. Роботы не досадуют. Точно так же, как и не скучают. Хотя досадовать, конечно, было о чем: хитрый сигнал, «вшитый» в замысловатую мелодию манка, спровоцировал маленький сбой в исполнении рутинной программы несения сторожевой вахты и старина Штур «забыл» частоту, на которой должен был отрапортовать Службе о встрече со старым приятелем.
— Я сам отрапортую, — пообещал Валька.
— Отрапортуй, — тут же согласился робот.
— А теперь подойди сюда… Стань боком… Тебе нужно сделать профилактику…
Валька положил руки на холодные стальные пластины броневого покрытия Штура, нашел нужную и сдвинул в сторону. Потом отогрел дыханием замерзшие пальцы и принялся переставлять джамперы на панели настройки.
Закончив это небезопасное дело, он нервно вздохнул и с минуту просто сидел с прикрытыми глазами, приводя в порядок нервы. На это у него были свои причины: он не по рассказам знал, что бывает с теми, кто ошибается при перепрограммировании «стража».
— Теперь слушай меня внимательно, Штур, — сказал он, не раскрывая глаз. — Сейчас сюда придут
