Позвонивший абонент запнулся, икнул и хорошо знакомым Шишелу голосом быстро и неразборчиво — как, по замечанию древнего классика, бывает, говорит проснувшийся средь ночи унитаз — затараторил:
— Слушай меня, Фугу, придурок!.. Да здесь ты, здесь! Не дурачь меня!.. Это серьезно, очень серьезно! На нас всех собак спустили, Фугу. На чем-то мы прокололись… Мы все — под колпаком у сук каких-то… Додо отделали так, что мать родная… А ко мне подвалил чудак какой-то… Ты слышишь меня, придурок?! Он меня крепко испугал… Ты слышишь? Нас пока только пугают. Но с меня достаточно. Я сваливаю. Понял? Сваливаю, и не ищи меня… И тебе советую… Ты слышишь?
Движимый каким-то не совсем ему самому понятным порывом, Шишел поправил натянутые на руки перчатки, рывком поднял трубку и резко рявкнул в нее:
— Опоздал ты, Перхоть. Угрохали уже Фугу и бабу его… На противоположном конце канала связи воцарилось молчание. Потом дрогнувшим голосом Бюсси вымолвил:
— Эт-то т-ты, Шишел?
— Нет, — зло ответил Шаленый. — Это дух святой! Призрак Жозе Бернарди. Помнишь такого?
— К-какой Ж-жозе?! — с ужасом переспросил Бюсси. — К-какой п-призрак?
— Жозе Бернарди, это тот парень, которому Фугу по ошибочке башку отсадил, — любезно пояснил Шишел. — И не вешай трубку, дружок! Ты можешь мне понадобиться. Найди способ выйти на меня. В ближайшие сутки. Потому что иначе я выйду на тебя сам. И тогда… Ты меня хорошо понял?
— Я п-понял… Я понял тебя… — заверил его Бюсси упавшим голосом.
— Понял — вот и прекрасно! — отрубил Шишел и с треском бросил трубку на рычаг.
Потом упрятал пистолет от греха подальше в кобуру, потыкал в кнопки автоответчика и стер все записи, которые могли оставаться в его памяти. Прикрыл глаза и прислушался к тишине.
Нет ничего более обманчивого, чем тишина.
Дверь квартиры отворилась совершенно бесшумно. В ее проеме на миг возникли и тут же, шарахнувшись в разные стороны, исчезли в темноте, заполнявшей комнату, две крепко сбитые поджарые фигуры.
Шишел столь же бесшумно развернулся к выходу на балкон и застыл, остолбенев от досады. На фоне слабо подсвеченного городскими огнями неба перед ним маячил силуэт невесть откуда взявшегося типа — приземистый, грузный и увенчанный довольно бесформенной шляпой.
— Осторожно, мсье, — предупредил тип Шишела. — Вам, может быть, плохо видно, но сейчас я как раз целюсь вам в живот…
Бесшумно вспыхнул свет настенных бра, и участники сцены, разыгравшейся в квартире покойной Тин-Тин, смогли лицезреть друг друга воочию.
Приземистый господин в шляпе не врал — его «люггер» смотрел точно в печень Шишела. Двое других типов тоже держали свои стволы наготове и осторожно приближались к нему, стараясь занять такую позицию, чтобы ненароком не перестрелять друг друга.
— Полиция Санта-Финиты, — уведомил Шишела один из них — типичный представитель племени флегматичных полицейских инспекторов, чей антураж един по всему Обитаемому Космосу (бритая невозмутимая физиономия, плащ, короткая стрижка и быстрая реакция). — Вот мое удостоверение. Инспектор Руттен к вашим услугам, са-а-аг…
— Да вижу уж, что не Армия Спасения, — мрачно ответствовал Шишел. — Вы, вообще-то, вовремя, ребята — я только что собирался звонить «девять-девять-девять». Глядь, а вы уж тут как тут… А все-таки зачем это вы без спросу вломились в квартиру моего приятеля? Жилище-то вроде оно и на Терранове жилище. Неприкасаемое убежише свободной личности…
Пока он произносил эту пренаглую реплику, а инспектор Руттен наливался ядом для реплики ответной, вспомнил о своих обязанностях третий из представителей закона — слегка франтоватый моложавый на вид тип. Если бы не табельный ствол в руке да не ранняя седина на висках, его можно было принять за прибившегося к опергруппе стажера, а то и вообще журналиста. Уж слишком правильными и аристократически отточенными были черты его по-детски чистенького лица.
Действовал моложавый тип, впрочем, вполне решительно. Он обогнул обширное ложе, занимавшее чуть ли не половину комнаты и, натолкнувшись на безнадежно мертвого Фугу, махнул рукой своему коллеге.
— Имеем т-труп, — сухо добавил он в ответ на вопросительный изгиб бровей инспектора Руттена.
Легкое заикание как-то шло к его слегка кукольной внешности. Вносило свой вклад в аристократический шарм.
— В ванной найдете второй, — успокоил его Шишел.
— Дорн, обыщите типа, — распорядился инспектор и решительным шагом направился в указанное Шаленым помещение.
Моложавый коп отвлекся от осмотра скалящегося в потолок Фугу, подошел вплотную к Шишелу и профессионально, не без некоторого изящества даже, обшарил его карманы.
— Ваше разрешение на н-ношение оружия?.. — осведомился он. извлекая на свет божий Шишелову «беретту».
— Не моя пушка, — флегматично парировал его вопрос Шишел. — Я, видите ли, ее на полу подобрал — вот тут — и сам собирался сдать куда следует…
— Вот тут? — уточнил Дорн. — Вместе с к-кобурой?
— Вместе, — не моргнув глазом, подтвердил Шишел. — Я и убрал это хозяйство от греха подальше. Когда увидел, что тут такое дело…
Он кивнул в сторону покойника.
— Ведь черт его знает, кто сюда приспел бы первым, — деловито пояснил он совершенно серьезным тоном. — А ну как те, кто мочилово это тут устроил, вернуться надумали б раньше, чем ваш брат — полицейский — сюда б приспел… То-то хорош я был бы — лопух лопухом, да еще и пистолетик бы бандкжам этим в полное их распоряжение оставил: всего и забот — с полу вещицу подобрать…
Поименованный Дорном элегантный коп в штатском проглотил нахальное вранье, словно и не заметив его. Он бросил беглый взгляд на карточку-идентификатор Юрия Сатановски, повозил по нему щупом полицейского регистратора и молча сунул карточку в свой карман. Потом обменялся взглядом с инспектором, хмуро стоявшим над раззявившимся в счастливой улыбке трупом Фугу, и отрицательно покачал головой — в ответ на молчаливый вопрос начальника.
— Нет, сэр, — произнес он вслух. — Т-тип не убивал. Ничего режущего. И ствол чистый.
Шишел отметил про себя, что хотя бы один, отдельно взятый, коп на Терранове умеет правильно произносить слово «сэр». Это, вкупе с аристократическим заиканием, вызвало у него даже некую симпатию к моложавому Дорну.
— Твое счастье, горилла чертова, что мы засекли тебя, пока ты лез в дом, — зло молвил инспектор, сверля Шаленого неприязненным взглядом. — Будь по гроб жизни нам благодарен, что мы тебе, козлу, алиби обеспечили…
— За «козла» ответите, — хмуро предупредил его Шаленый. — И за «гориллу» тоже. Я законопослушный гражданин…
Инспектор не удостоил его хотя бы тени внимания. Он повернулся к грузному обладателю идиотской шляпы.
— Эти, — он мотнул подбородком куда-то назад, — мертвы уже давно, — Прозевали мы, мсье комиссар…
Мсье не ответил ничего, если не считать досадливого шевеления седыми и довольно обвислыми усами. Усы у мсье были что надо — что уж тут говорить. Те еще усы… Из-под усов на свет божий торчала коротенькая трубка — «носогрейка». Трубка сердито дымилась.
— Так все-таки документик-то верните… — уперся на своем Шишел. — Не имеете права без санкции прокурора…
