— Если попрошу, сделает за так, — уверил я. — Тот ухарь, похоже, промышляет на вокзале — надо ж его приструнить?
— Другое дело. Кстати, меня зовут Матвей.
— Родион.
— Тружусь в уголовке.
— Я понял.
Гале и нужен такой сосед. Не считая пары сторожевиков.
— Да! — вспомнил Матвей. — Псину сегодня же возверну.
— Он понятливый? На новую жилицу кидаться не станет?
— Соображение имеет — мало-мало. Но злобный!..
— В хозяйку?
Матвей ухмыльнулся, но деликатно промолчал. Тем более в комнату уже вплывала Галя, ссутулясь под тяжестью электросамовара. Оказывается, это он свистел. Самовар со свистком — это круто. Модернизировали его, что ли?
Очищи свои девчуха сняла, но в сочетании с таким обилием кипятка их отсутствие вызывало тревогу — видно, не у одного меня. Вскочив, Матвей перехватил ношу, бережно водрузил на центр стола. А девчушка тем временем сгоняла за дополнительным комплектом посуды и заварником.
— К столу, всех прошу к столу! — кудахтала Галя, окончательно вжившись в роль хозяйки. — Как говорится, чем богаты.
Поморщась от такой банальщины, я перебазировался на стул и распаковал обе своих коробки, выставив содержимым наружу.
— Вот не знал, куда попаду! — огорчился Матвей. — Хотя бы фруктов прихватил.
— Еще успеешь, — сказал я, — когда пойдешь за собакой.
Галя уже разливала из заварника по чашкам, вопросительно поглядывая на гостей. Чай оказался не из лучших, но для такой хибары сойдет.
— Не страшно бросать машину на улице? — поинтересовался Матвей. — Ведь черт знает, кто может сунуться!
— У меня там клоп-спидоносец, — отбрехался я. — И соответствующая объява на стекле.
— Нет, правда? — изумилась Галя.
А понятливый коп усмехнулся:
— Небось бортокомп по последнему слову? Машинка-то — из дорогих.
— Я дороже, — высокомерно откликнулся я, будто говорил о чести.
Завязавшаяся потом беседа протекала без моего участия. В лице Матвея маленькая болтушка нашла благодарного слушателя, к тому же он знал многих, о ком Галя разливалась, — видимо, со слов Антонины. Затем Матвей принялся вводить новую соседку в курс здешних дел, и та слушала его, приоткрыв рот. Конечно, приезжим про все эти похищения, диверсии, бандитские разборки, садистские измывательства знать не вредно. Особенно таким, кто пожаловал сюда купаться и загорать. А по другим темам у них обнаружилось редкое единодушие. Разговор скакал, точно блоха по простыне, — не угадаешь, где окажется в следующую секунду.
Прихлебывая чаек, я слушал вполуха, а думал о своем. Недавнее происшествие — совершенно невероятное, если вникнуть, — уже сделалось фактом личной биографии, вписалось в картину моего мира на диво легко. Сейчас мне полагалось бы метаться по комнате и стенать: «Нет, этого не может быть!» Почему, собственно? Потому что прежде не видел такого? Зато теперь столкнулся, а все записи подтверждают, что события имели место. Галлюцинациям я не подвержен, внушению поддаюсь туго. Вообще с психикой, слава богу, проблем нет — отчего я должен сомневаться в себе? Кстати, и вчерашние намеки на русалку получили косвенные подтверждения. Уж после Галлы не удивишься подобным превращениям — явления одного порядка. Вот только удастся ли и с той разойтись мирно? Надо бы поштудировать моряцкий фольклор — на Андерсена-то надежды мало. Да и что он мог понимать в женщинах?
Наконец Матвей, не утерпев, принялся расспрашивать потерпевшую про ее приключения — не слишком искусно, зато настойчиво. И как Галя ни осуждала меня за лишнюю откровенность, теперь сама выложила все.
— И какой это зверь вмешался? — спросил сыскарь уже у меня.
— Тебе-то что? — хмыкнул я. — Ты ж не охотник. Твое дело — преступников ловить.
— А ведь могу и задержать, — пригрозил он. — До выяснения.
Галя поглядела на него с испугом. Вот таких на пушку брать одно удовольствие. Или даже два — считая то, какое эти малышки готовы доставить, лишь бы от них отстали.
— Меня-то? — Я снова хмыкнул. — Это вряд ли.
У Матвея хватило ума понять, что я не блефую. И мою оснастку углядеть под маскировкой не сложно — ежели глаз наметан.
— Но ведь что-то ты видел там? — спросил он уже другим тоном.
— Не-а. Там — только слышал.
— А в других местах? — сразу ухватился он.
— Тебе с рождения рассказывать?
Девушка прыснула и тут же хлопнула, ладошкой себя по рту, пугливо поглядев на Матвея. Но тот больше обиделся на меня.
— С тобой, как с человеком, — сказал он, нахмурясь. — А ты кочевряжишься.
— По-твоему, я должен от счастья прыгать?
— Но ответить-то можешь?
— Как официальному лицу? Еще чего!
— А неофициально?
— Что, любопытство разобрало?
— Допустим.
— О, — обрадовался я, — подходящее словцо! Допустим, я видел… кое-что. Даже в руках держал. Но рассказывать об этом нет резона.
Я замолчал, ожидая вопроса.
— Это почему? — не задержался Матвей.
— Во-первых, не поверите…
— Ты расскажи сперва, ладно?
— Во-вторых, к этому «зверю» я неровно дышу. И мне вовсе не хочется пускать по его следу легавых.
— Грубо! — укорил Матвей. — К тому ж мы договорились: неофициально.
— О чем можно договариваться с сыскарем? А ну в тебе взыграет азарт!.. Кстати, не читал про охотника, который перестрелял собственных псов, чтобы спасти медведя?
— Очень к месту.
— Неофициально же могу уведомить, что есть существо, нападающее на мужиков, вздумавших доказывать свою силу на слабом поле. Причем поводом может послужить даже тычок пальцем. Имей в виду, когда начнешь скандалить с будущей женой, — уж тут ее мнения спрашивать не станут.
— Но кто это? — настойчиво спросил Матвей. — Обезьяна, пантера — кто?
— Шестикрылый серафим, — фыркнул я. — Когда увидишь — узнаешь. И будь уверен: шансов у тебя никаких.
— Да? — кисло сказал он. — Так это вроде вампира?
— А ты что, веришь в них?
— Я сейчас хоть в черта поверю — нагляделся за последние месяцы.
— Ой, вы взаправду это? — изумилась Галя. — Да разве ж такое бывает?
Поджав под себя ноги, она сидела на стуле, будто воробей на жердочке.
— На Херсонщине — вряд ли, — ответил я. — А тут я бы поостерегся ставить пределы.
— И что делает она с теми, кого изловит? — спросил Матвей.
«Она», — отметил я. Соображает!
