многоэтажке, ближе к ее верху, но не под самой крышей. Когда мы еще встречались, в один из таких же сложных ее периодов я купил Карине эту квартирку, со всей обстановкой. Установил на входе стальную дверь с мудреными замками. На окна и балкончик навесил решетки, подкрепленные стальными же ставнями, — на случай совсем уж глухой обороны. Стены и потолок покрыл пробковыми плитами, полы устлал толстым паласом. И настрого предупредил, xтобы больше о квартире не знал никто.
Пока мы ехали сюда, бортокомп контролировал окружение, запоминая все авто, какие мелькали в пределах видимости, и стоило одному из них возникнуть снова… Но если за мной следили, то такие искусники, что даже мне были не по зубам. Теоретически это возможно.
Притормозив перед домом, «болид» выпустил нас и покатил дальше, чтобы не мозолить глаза жильцам. В подъезд, конечно же, я вошел первым, даже опустил на лицо прозрачное забрало, выдвинув из-под парика. Но внутри оказалось так же пусто, как перед входом, а вдобавок душно, точно в парилке. За день здание раскалялось настолько, что и ночью не успевало остудиться, — это вам не старые дома!..
Карина дернулась было к лифту, но я придержал, распорядясь негромко:
— Пешочком, пешочком… Не хватало застрять там!
Нехотя она зацокала по ступеням за мной. Я прекрасно знаю, что на лестнице дам следует пускать вперед, — но не в случае возможной засады. Впрочем, Карина и тут не растерялась, сразу уцепившись за мой пояс. Мало, что я тащил ее сумку, теперь и хозяйку буксировал.
К счастью, на лестнице не оказалось ни души и в квартире никто не ждал, исключая кота. Вот он встретил нас у порога, успев истомиться в одиночестве. Меня-то Мишель давно принимал за своего, хотя прочих гостей шарахался. Потершись о мои ноги, он вдруг отстранился и зашипел, как видно, учуяв Хана.
— На кого наезжаешь, сибарит недорезанный? — возмутился я. — Ишь, манеру взял!..
Кот у Карины роскошный: громадный, раскормленный, с дымчатой пушистой шерстью, за которой они ухаживали вдвоем.
Выглядел он аристократом, но в действительности был байстрюком, прижитым подвальной кошечкой от вельможного гуляки и там же, в подвале, обнаруженный сердобольной старушкой, пристроившей его затем очень удачно. Мишка долго не мог поверить своему счастью. Потом обвыкся и даже угощение принимал теперь с большим разбором. Мне он напоминал филина — особенно когда восседал в любимой позе на спинке кресла, утопая в своих волосах, точно в перьях, и крутил по сторонам ушастой головой с непроницаемыми круглыми глазами. В общем-то мы с ним ладили. Мишель не был «доставучим», лишнего себе обычно не позволял и даже территорию не метил, уверенный в хозяйской любви. Но иногда принимался беситься, мячиком скача по комнатам, — несмотря на явный избыток веса. Либо бродил по квартире, тоскливо мяуча. Все же тяжело парню без подруги, а к кошечкам его не пускали — видно, из ревности. Вот так и расплачиваются за грехи отцов.
— Погоди, — велел я Карине. — Ничего пока не включай.
Опустив сумку на пол, наскоро обследовал квартирку, обращая особое внимание на крепления решеток и выискивая в укромных местах устройства — подслушивающие, а то и взрывные. Чувствовал себя при этом довольно глупо, но ничего не мог поделать со своей натурой. Если уж вступил в эту игру, приходится соблюдать правила.
Вещи тут были разбросаны, словно после обыска, но как раз это меня не беспокоило. Насколько Карина чистюля телом и аккуратистка в одежде, настолько же неряха в быту: в квартире всегда творится кавардак — что в прежней, что в этой.
Успокоенный, вернулся в гостиную, где Карина, расположась на диване, уже выкладывала на столик принесенное барахло, причитая над каждой разбитой склянкой, но по крайней мере воздерживаясь от попреков. Даже удивительно. Может, впрямь научил ее чему-то?
Опустившись в кресло, я покосился на кота, устроившегося неподалеку:
— Чего это он разлегся на пороге?
— А там самое продувное место. Жарко ему.
Это был не каламбур. Слов-то Карина знала много, однако не у всех помнила смысл и применяла их с такой небрежностью, будто лупила по площадям: угодит не слишком далеко, и слава богу. А в ее голосе наконец прорвался укор: сам-то небось кондиционерами обложился, а мы тут паримся!.. Но если поменять нас местами, Карина и тогда нашла бы, к чему придраться. Все-таки занятную породу вывели большевики.
— Скоро обещают похолодание, — сообщила она. — Причем жуткое.
Опять плохо, да? Не жизнь, а череда несчастий.
— Какая трагедь! — согласился я. — А зимой и вовсе могут морозы грянуть. Вплоть до нуля.
После многих лет, проведенных за шестидесятой параллелью, здешние «холода» меня умиляли.
— Тебе смешочки, а я слыхала, будто ураган на подходе.
— «Ветер северный, умеренный до сильного…'
— Не веришь? Говорят, тут такое будет!..
— Ну будет и будет… Что ж ты каждый раз помираешь до смерти?
В квартире впрямь было жарко — по-моему, еще хуже, чем на улице, хотя я выбирал теневую сторону. Не удержавшись, зевнул — разморило-таки.
— Ты опять плохо спал? — сразу прицепилась Карина. — Так и знала!
— Оставим в покое мой сон, — велел я. — Лучше скажи, на кого ты наехала в этот раз. Из-за чего сыр-бор?
Пару минут Карина продолжала перебирать драгоценную свою ерунду, будто не расслышала. Но тянуть с ответом уже некуда. Сюда-то я доставил ее, а вот дальше… Вслепую не помогаю никому. К тому ж Карина таки усвоила, что на чужую добычу я не зарюсь.
— Ты ведь знаешь: у меня полно знакомых, — наконец разродилась она.
— Еще бы!
— Ну вот. И ко мне… в общем-то случайно… попали сведения… касающиеся одного из…
— Кого? — подхлестнул я. — Конкретно.
— Лущенко, — выдавила Карина, уступая насилию.
— Ни фига себе!
Действительно, так высоко она еще не замахивалась. Этот самый Лущенко, щуплый и низкорослый, возглавлял Дворовых «бесов» и держал в страхе всех чинуш, не говоря о «народе». И если Карина напоролась на что-то горячее, жарко может сделаться не одному Мишелю. А затем и очень-очень холодно — когда закопают.
— И ты решила слегка потрясти Двор? — полюбопытствовал я. — Задачка как раз по твоим силам.
— Чтоб ты знал, это затронет многих!.. Даже Алмазина. Час от часу не легче — еще и этот.
— И правда, чего связываться с одним Лущом? Нам весь гадюшник подавай!
— И не только в самом Дворе, — прибавила Карина, набрав инерцию.
— Так… Где еще?
— В Кампании.
— И это все? А ФСБ ты, случаем, не зацепила? Или НАТО?
— Ты можешь говорить серьезно? Могу, почему нет.
— Если сведения вправду важные, — сказал я, — от них лучше держаться подальше. На этом подорвалось уже столько акул — зубастых, с броневой шкурой. А такую плотву, как ты, проглотят и не заметят.
— Это мое дело, — нахмурясь, заявила Карина. — Уже испугался, да?
В ее глазах зажглись фанатичные огоньки, точно у золотоискателя, напавшего на главную жилу. Похоже, она очередной раз решила сорвать куш, обеспечивший бы ее до конца дней… скажем; до завтра.
— Ага, нам опять под хвост попала вожжа! — констатировал я. — Ну, тут ничем не могу помочь.
На один-то штурмец ее хватит, а что затем? Опять прибежит ко мне за спасением? Если
