Мне показалось, Калида тянет время, — собственно, зачем? Что грядет у нас в ближние минуты? Разве закат.
— Как раз сильным тут делать нечего, — возразил я. — Тем более — умным. Это ты, тюфячок, слишком размахнулся!
— Думаешь, не найду способ избавиться от тебя, если пожелаю?
— Лучше найди способ обуздать свои аппетиты.
— А почему я должен себя насиловать?
— Конечно, других-то насиловать проще!
— Я никого не принуждаю, — объявил он. — Не у одного тебя есть принципы.
— Потому тебя и тянет на малолеток, — пояснил я. — Уж их можно склонить к чему угодно. Особенно если «лепить» с первых лет.
Но Калида гнул свое:
— Бог учит нас следовать Правилам, а преданных награждает Силой. Но любого отступника постигнет кара. По-твоему, почему предателей ненавидят больше и наказывают сильней, чем убежденных, последовательных врагов?
— И поэтому ты решил предать все человечество разом?
— Я решил его спасти!
— Ты не думал последнее время о самоубийстве? — спросил я участливо. — А ты подумай, подумай!..
Вновь откинувшись в кресле, Калида с огорчением покачал головой.
— Вижу, напрасно я тратил время, — сказал он уже чуть не басом. — Слишком погряз ты в заблуждениях и не желаешь принять очевидное.
— Как забавно! То же самое я думаю о тебе… И что будем делать?
Толстячок развел пухлые ладони.
— Ты волен уйти — препятствовать не станут. Разве захочешь попрощаться с приятелем? — Калида издал густой смешок, будто рыкнул, и добавил: — Он-то не прочь — видно, накопилось за годы.
Пожав плечами, я развернулся и по-английски, благо рядом, отступил в лабиринт, слыша вдогонку:
— Ну покажи, чего стоишь сам, без этих своих подпорок! Ведь так вознес себя, даже угощением брезгуешь, точно Монте-Кристо. Конечно, мы-то не графья! Но удивить найдем чем, если хватит пороху отведать.
Я уходил все дальше, но рокочущий голос преследовал меня, досаждая, словно гудение шмеля:
— Воображаешь себя большим и сильным, а на деле маленький, уязвимый муравей, от коего ничегошеньки не зависит. Даже устранять тебя смысла нет! Ну попорхай вокруг еще — никуда не денешься, сам и спалишь крылья.
Подколки были вполне детскими, дешевыми до смешного, и образ хромал: муравей с крыльями!.. Я понимал это прекрасно и все ж понемногу заводился. Что строит из себя этот паяц?
Я уже достаточно освоил лабиринт, чтобы не плутать по нему, считая тупики, и двинулся к выходу кратчайшим маршрутом. На пути действительно не встретил ни души, даже раненых успели прибрать. И только перед последней дверью, в широком и пустом вестибюле, меня поджидал обещанный сюрприз: щуплая, выряженная в простенькие доспехи фигура с парой кривых мечей, слишком массивных для ее рук.
В следующую секунду я узнал в ней Лазера, канувшего в этот дом несколько дней назад. Это был он и не он. Все вроде бы то же, но чуть модернизированное: плоть тверже, кожа глаже, глаза лучистей. И все равно вызывать меня на поединок было с его стороны отменной глупостью.
— Да брось, — сказал я, нацеливаясь в обход. — Тебя беленой откармливали?
Быстрым шажком «шакал» заступил мне дорогу, поблескивая острыми глазками из-за прозрачного забрала. Лучше бы он не испытывал мое терпение!
— Ты себя ни с кем не путаешь? — спросил я. — Это ж тебе не телок мутузить. Вот там ты герой. Мелкий, но хищник — эдакий хорек.
Так и не произнеся ни слова, Лазер атаковал — кажется, без особенной охоты, будто кто подпихнул его. Выхватив клинок, я послал навстречу волну, рассчитывая первым же махом снести препятствие. Мечи столкнулись и разлетелись — почти с равной скоростью.
Этого я не ждал: Лазер, который был меньше меня вдвое и втрое слабей, вдруг выказал такую же мощь. По-моему, он сам опешил, когда расчухал это. Даже шарахнулся от меня прочь, будто испугался возмездия за дерзость. Ведь еще неделю назад я мог зашибить гаденыша с одного удара.
Чертыхнувшись, я устремился за нахалом, готовый доказать, что мое преимущество не только в силе. И опять едва не лажанулся, потому как, притормозив, Лазер вдруг обнаружил такой уровень мастерства, о котором недавно и помыслить не смел. Так что по-настоящему я превосходил его лишь габаритами. Экий облом!
Чуть позже, правда, выяснилось, что сила не прибавила Лазеру мужества — как и раньше, он избегал драки с равным противником. Даже слабейший мог обратить его в бегство, если бы проявил настоящую стойкость. И умнее Лазер не сделался, а в схватке это качество значит немало. Уяснив новую расстановку сил, как следует прощупав противника, погоняв его на разных режимах, я перестроил рисунок боя и обыграл Лазера вчистую, пользуясь преимуществом в росте, длине рук, весе. Добивать не стал, удовлетворившись ранением, к тому же легким.
Так что реванша у шакала не получилось. Но Калида меня удивил, как и обещал. Такое преображение и за такой срок! Если уж из Лазера сотворили бойца за тройку дней, то чего ждать от прочих?
— I'll be back! — посулил я, выходя из дворца. Тоже питаю слабость к эффектным фразам.
Глава 14
Уже остывая, отходя от недавней схватки, я катил на «болиде» за город и вспоминал не раненого Лазера, не подбитых сторожевиков, а Калиду с малюткой-златовлаской. Что-то корябнуло сознание, когда увидел их рядом. Показалось, девочка схожа с Калидой — насколько это возможно при такой разнице возрастов, комплекций, полов. В детстве и он, наверно, гляделся умилительно: пухленький, румяный, васильковые глаза, золотые кудряшки — эдакий ангелок. Если б не знал, что Калида холостяк, вполне мог бы принять ее за дочь… или внучку. Нет, для внучки подобие слишком близкое. И даже для дочки, если вглядеться. Черт, уж не занялся ли он клонированном?
Не откладывая, послал Дворецкому запрос и через минуту знал про малышку многое: как зовут, когда родилась, с кем росла, какого числа и при каких обстоятельствах сгинула. Все это, наверно, я проглядывал и раньше, когда пытался понять, по каким критериям выбирают жертв, — но теперь меня заинтересовала ее мать. Тогда на эти странности я не обратил внимания.
Во-первых, женщина оказалась слишком молода для такой дочери: по моим прикидкам, нет тридцати. (Дворецкий тотчас подтвердил: двадцать шесть.) Во сколько же она родила — в четырнадцать? Во-вторых, в ее лице тоже проступали черты любвеобильного толстячка, хотя не столь явно. А если подняться еще выше?
Как выяснилось, бабушке чуть за сорок — выходит, у них это вроде семейной традиции?
Стоило копнуть тут глубже, как стали всплывать новые совпадения. В свои юные года бабуля тоже пропадала из дома. Как потом сама заявила: сбежала. То ли впрямь цыгане сманили, то ли проще оказалось свалить на них, благо подобных случаев хватало, — однако вернулась она месяцев через пять и с изрядно деформированной талией. Пришлось родителям срочно переезжать на новое место, а новорожденную выдавать за ее сестренку.
А когда нынешней маме стукнуло тринадцать, с ней стряслась похожая трагедь. Правда, ее-то прибило к одной из сект, в изобилии расплодившихся на рубеже эпох и взамен прежней, подпорченной
