— Ну, в обыденной жизни сильнее как раз злые, поскольку ближе к зверью и отбирают энергию у ближних. Но чудищ-то побеждают герои — на пике общих устремлений, заряжаясь силой от многих тысяч.
— Так, добрались наконец до героев. И что это, по-твоему?
— Если хочешь, герои — защитная реакция народа на угрозу, против которой бессильно прочее. Лишь тогда меж людьми возникают энергоканалы и к самым достойным устремляется жизне-сила — сколько те смогут воспринять, какие емкости успели подготовить. Конечно, если герой и без того силач, его потенции прибывают с той же кратностью. Однако мало быть силачом, чтоб сделаться богатырем. Думаешь, отчего с демонами сражались святые? Не потому же, что их награждали званием посмертно.
— Тогда почему герои исчезли? — спросил Брон.
— Потому, что пропали чудища и демоны, а с прочим зверьем научились справляться обычными средствами. Герои ведь нужны не для сражений с людьми. Хотя при случае не оплошают и против армии, если народная к ней ненависть превысит некий порог.
— Но сейчас демоны вернулись?
— В том и дело.
— А всякое действие…
— Не очень на это рассчитывай, — предупредил Вадим. — Вдруг противодействие запоздает? Или ты окажешься не столь честен, сколь силен — в пределах отпущенного.
— Но разве ты не святой?
— Кто, — оскорбился Вадим, — я? Иди ты!
Князь снова рассмеялся и сделал длинный глоток, наверстывая отставание, — будто выяснил уже все.
Однако расспросов не прекратил:
— А как узнают люди, что нужна помощь?
— По радио, — буркнул Вадим, — нутряному. Почти у каждого сквозь сознание пропущены мириады нитей, незримых и неощутимых, объединяющих с людьми. Потому и самых закоренелых часто не отпускают угрызения, доводя до безумия — или покаяния. Если это абстракция, откуда такие метания? Правда, обычно нити поставляют лишь информацию, а вот чтобы перевести их на энергоуровень…
— Ну?
— Зависит от того, насколько сумеешь отречься от себя, — сказал Вадим. — Но если сам, без оглядки распахнешь душу людям, они ее не обделят.
— Ну да, плевками, — поддержал крутарь. — Не обделают — и на том спасибо. — Он опять заулыбался, обнажая крепкие зубы: — Ты еще и проповедник, надо же!..
— Ну извини.
Вадим и впрямь устыдился: с чего его на патетику потянуло? А еще вдруг захотелось, чтобы рядом заплясали ордынские танцорки, мотая аппетитными попками, раскачивая круглые груди. Только не по принуждению, ладно? И не под восточную музыку, упаси бог.
Надо меньше пить, сказал он себе со вздохом. Или жестче следить за собой. Ишь, сластолюбец! Размяк в тепле и неге, под вкрадчивый ликер.
— Не задумывался, откуда пошло дворянство? — спросил Брон. — Благой род, ну да… Род, прославленный высокими моральными качествами!
— Или богатством и властью? — предположил Вадим. — А прочие благости присваивались задним числом. У нас всегда лучше выглядят те, кто сверху.
— Думаю, у истоков все же стояли святые и герои. Иначе откуда столько почтения к их потомкам?
— Родники часто бывают прозрачными, — согласился Вадим, — а в море впадает такая муть!.. Но смертность у героев наверняка была выше, чем у прочих: сражались-то на пределе — с чудищами, не с мельницами. И уж им никогда б не ударило в голову заняться селекцией, выводя чистопородную хилоту, в большинстве бездарную. Недаром же «солнцем русской поэзии» оказался мулат, а первейшим российским ученым — простолюдин? И сам ты не чистых кровей, — перешел Вадим на личности. — Иначе давно бы пошел ко дну, как тот «Варяг», ан нет, выплыл!
— Ну, спасибо, — хмыкнул Брон. — Сказать, что всплывает первым? И все ж в делении на сословия был смысл: каждому да воздается!
— Если аристократия такая замечательная, зачем ей фора? — удивился Вадим. — Или она всем хороша, только неживуча? Тогда, извини, придется приравнять ее к старикам и калекам. Им у нас тоже почет.
Как и положено, бывший дворянин, он же нынешний вождь и будущий Глава, отстаивал сословность, зато беспородный «не поймешь кто» всяко сему противился. Непреложное правило: личный интерес определяет взгляды.
— Честь и сила! — возгласил князь. — Вот составляющие новой расы — драконов.
— Господи, — с тоской вздохнул Вадим, — расизма нам не хватало! А с прочими что делать — испепелять?
И замолчал, ожидая явления, даже обернулся на вход.
Отворилась дверь, и в зал вступила юная женщина в облегающем платье до пят, вышитом по кромкам. Оглядевшись, направилась к ним. С интересом Вадим вскинул брови: светлые тона, мягкая ткань, льняные волосы до лопаток, стройный стан, плавная поступь, спокойные милые черты — стиль древней Руси, как его изображают в кино. Наверное, Брон долго ее подбирал. И девочке повезло: за князем как за гранитной стеной. Или это княжна?
Росич с готовностью поднялся красавице навстречу, взгляд его потеплел. Вспомнив Беленького, Вадим тоже поспешил встать, даже поклонился, изображая воспитанность. Ну, что там еще у нас, у князьев, принято?
— Чего тебе, лапушка? — спросил Брон, умеряя свои раскаты.
— Долго еще, Славик? — Женщина застенчиво склонила голову, отвечая на приветствие. — Я побуду с вами, ладно? Муторно что-то.
— Конечно, милая, усаживайся… Ах да, — спохватился князь, — я ж вас еще не знакомил! — Он накрыл ладонью тонкое плечо подруги: — Хозяюшка моя, Лина. Забрал ее покуда во Дворец, вот и мается на новом месте… А про Вада я тебе сказывал.
— Вы не озирайтесь на меня, — сказала княгиня, бросив на гостя любопытный взор. — Я посижу тут тихонько, поклюю чего-нибудь, умные речи послушаю. Болтать не буду!
И она в самом деле скромно присела за спиной мужа, потянув к себе блюдо с брусникой. Невольно Вадим позавидовал этой идиллии. Еще одна счастливая семья? И народится у них много маленьких княгонят.
— Прогоним еще разок, — заговорил он, выдержав вежливую паузу. — Билдеры сильнее нормы примерно втрое, серки превосходят билдеров во столько же — и это уже предел для человечьего естества. Дальше начинается фэнтези: герои, оборотни, вампиры… Мстители.
— Этих ставишь отдельно? — не пропустил Брон.
— Если они оборотни, вряд ли обычные. Раз уж человека требуется сперва раскочегарить до серка… Не слишком ли окольный путь для создания простой нечисти?
— Простой? — хмыкнул росич. — «Это дубли у нас простые!»
Ишь ты, фантастику цитирует! — подивился Вадим. Эрудит.
— Думаешь, оборотни далеко ушли? — спросил он. — Сложные там не надобны — их в пирамиду трудно втиснуть. Надобны простые, гладкие и одинаковые, как строительные плиты. Тогда и конструкция выйдет на загляденье — тем, кто такую красоту понимает.
— Вишь, какая обида: ни в пирамиду нас не втиснуть, ни любоваться ею не умеем, — посетовал князь. — Нестандартные мы!
— И вот что самое занятное, — сказал Вадим. — Я лишь недавно понял. Чтобы силач трансформировался в героя, ему нужно одолеть нечисть, наделенную Силой. Богатырская мощь рождается в борьбе с чудищами, индуцируется ими! И тут важно не промахнуться с подбором противника — конечно, если тебе предоставят выбирать.
