Выступили с рассветом, но предварительно простились с Георгом, улетавшим обратно в столицу. Не прошло и часа после начала похода, когда Светлан наконец сообразил, как сомкнуть шестиногов в платформу, сцепив боками. В такой конструкции тряска и вовсе не ощущалась — седоки будто скользили над бездорожьем, увлекаемые парой дюжин ног. Броневые щиты, превращавшие роговые образования на спинах чудищ в надежно защищенные кабинки, теперь укрепили вокруг общего ряда сидений, заслонившись не только от возможных засад, но и от встречного ветра.
Жанна устроилась на коленях Светлана, обвив стройными ногами его талию, а плечами и затылком возлежа на гигантской кошке, свернувшейся перед ним в шелковистый ком, — плутовка уже успела поладить со зверем. Обе дремали, накрытые широким плащом, а из соседней кабинки на девушку поглядывал Стрелок, грустно вздыхая. Беднягу явно раздирало между верностью сюзерену, выбранному сгоряча, и томлением по шалунье-ведьме, приветливой к слишком многим, — это не считая слова, данного невесть кому. Или парню нравится себя терзать?
По другую сторону Светлана разместился Артур вместе с дивой, по-прежнему безучастной, зато прекрасной, точно ожившая статуя. Оживить-то ее оживили, но вдохнуть душу не удосужились. Творец и владелица этого шедевра, существо бесплотное (а потому и бесполое), возникала в своей оболочке лишь изредка, вовсе не заботясь предупреждать о визитах, — но даже так сумела настолько очаровать короля, что бедняга совершенно забыл о прочих пассиях. А ведь у него такое большое сердце!
Еще дальше, в собственной кабинке, восседал Бахрам, зорко следя за доставшимся ему флангом. С управлением шестинога он освоился за минуты — впрочем, как и ожидалось. Сил на это у парня хватило с лихвой. Вот обычных солдат тут потребовалось бы не меньше трех.
Мимо проносились пологие холмы, похожие на курчавые макушки исполинов, мелькали гроздья деревьев, постепенно разрастаясь в немалые рощицы. Иногда путь отрядцу пересекали ручьи — точнее, шестиноги сами пересекали их, расплескивая каскады брызг и почти не замедляя хода. Ощущение скорости было — будто мчишь на суперкаре, — вот только этим зверюгам не требовалось шоссе. Вообще, чем больше привыкаешь к ним, тем симпатичней они кажутся — именно как машины, отлично приспособленные для своих функций. Ну что красивого в авто, если не знать, для чего оно создано? Здешние рыцари на эту груду крашеного металла лишь поморщились бы. А ведь хороший кар — это произведение!
Вдруг открыв глаза, Жанна сладко потянулась. Затем засмеялась, приветствуя новый день, и вместо зарядки принялась топтаться маленькими ступнями по обширной груди Светлана, грея подошвы.
— Что, «молодая-звонкая»? — спросил он. — Будет нам весело… э-э… всколькером?
— А это как пожелаешь сам, на сколько хватит твоих богатырских сил, — с готовностью откликнулась дева. — Вон Геракл, я слыхала…
— Ты меньше слушай, чего люди плетут, — хмыкнул он. — Если б герои размножались с таким пылом, все человечество давно бы стало героическим. А что видим в действительности? У богатырей иные функции, милая моя, — это ж не самцы-производители.
— Кто говорил о размножении? — пожала плечиками ведьма. — Вот у зверей это на первом месте. А мы, цари природы, живем для радости.
— Думаешь, у царей мало иных забот, кроме как… гм, ладно. Про монарший быт лучше спроси у Артура. Конечно, он не дурак развлечься — но часто ли ему выпадает такая возможность?
— При чем тут короли, сир? Речь о людях — вообще.
— Ах о людях!.. Тогда поспрошай у здешних крестьян, зачем они живут.
— Ну о чем с ними можно говорить? Такие пни!..
— Понимаешь, им приходится вкалывать от зари до зари — некогда расти над собой.
— А нечего плодиться, точно кроли, — с неожиданной злостью бросила ведьма. — Все для детей — ха!.. Да просто они до чертиков боятся смерти.
— И что, их можно понять — это общая потребность. Одни проникают в вечность через славу, другие — через свое потомство.
— Да кому они сдались там? И ведь чем дрянней человечишка, тем сильней ему хочется наследить!
— У тебя что, девонька, свежие комплексы появились? — поинтересовался Светлан. — Ты б сперва от прежних избавилась.
— Ну не люблю я простаков! — сказала та. — Не люблю. Вот такую фурию из меня сделали. Или даже гарпию.
Усмехнувшись, он возразил:
— Видишь ли, я-то знаю, что в душе ты — добрая девушка. Возможно, имеет смысл почаще напоминать тебе об этом?
— Ну, может быть, — подумав, согласилась Жанна. — Где-то в самой глубине.
В лесу пришлось разделиться — для четырехзвенной платформы здесь было тесно. Хотя двух шестиногов, своего и соседнего, Светлан оставил в сцепке, чтоб управлять сразу обоими. А что делать? Наедине с таким зверем худощавому Стрелку пришлось бы туго, а Жанна вовсе не стремилась парню помочь, разнежившись на коленях Светлана.
Разговор иссяк. Не слишком комфортно общаться, когда по бокам, в опасной близи, мелькают толстенные стволы, а голоса раз за разом заглушает треск кустов, взламываемых безжалостными шестиногами. Но мчались звери по-прежнему вровень, будто связанные невидимым тросом.
Внезапно кобрис насторожилась, вскинув голову на гибкой шее. Тотчас и Светлан ощутил новый запах, совершенно незнакомый ему и, однако, показавшийся отвратительным.
— Это еще что за мерзость? — удивился он, притормаживая шестиногов.
— Шарки, — откликнулся Артур, тоже сбрасывая скорость. — Похоже, целая стая. И кого-то они взяли в оборот.
Действительно, на тропе, куда они как раз выскочили, четко отпечатались следы копыт, еще совсем свежие. И неслась лошадка во весь опор, перепуганная насмерть.
— Ну ни дня без приключений, — сказал Светлан. — Вот такие у нас, у царей, радости — прямо обхохочешься.
С шарками он пока не встречался, но на картинках видел. Больше всего чудища походили на торпеды, переделанные для охоты на суше, — обтекаемые, приземистые, с длинными телами и мощными лапами. Их акульи пасти легко сминали любые кости, позволяя за секунды одолеть и тура. Почему-то водились шарки лишь вблизи гор, вытеснив из здешних мест как волков, так и зверей покрупней, вроде медведей или пум, и отличались свирепостью, почти равной безумию. Отпугнуть их было еще труднее, чем убить.
— На кого люблю охотиться — так это на охотников, — проворчал король, поворачивая своего зверя. — Ну, вперед!
Впрочем, понукать шестиногов не требовалось. Низко пригнув головы, они мчали по следу, точно оголодавшие хищники. На зелень звери уже не обращали внимания, предвкушая трапезу посытней. Их бег сделался еще стремительней, хотя казалось: куда больше? Изгибам тропы всадники следовали не строго и где можно срезали углы, проторивая новые ходы в непролазных зарослях, — такие столкновения бронированных тел с хлипкими растениями напоминали взрыв. Любопытно, а какие мощности развивают шестиноги? По ощущениям, как у лучших каров — эдак под тысячу лошаков. Неужто и впрямь? Что-то запредельное!..
К счастью, гнать пришлось недолго. Развернувшись в ряд, четверка шестиногов единой волной вырвалась к речному обрыву и тут затормозила, вспахав когтями землю. Все-таки они опоздали с помощью — в том смысле, что управились без них.
Схватка произошла на самом берегу и была, судя по всему, жаркой. Во всяком случае, после нее победитель захотел охладиться в прозрачном потоке и смыть с себя кровь — к счастью, чужую. А тут, как нарочно, подоспели зрители.
Поглазеть, кстати, было на что: сложение без единого изъяна, бронзовая кожа, под которой перекатывались мышцы отменной формовки, копна темных волос, отливающих медью. И точеное лицо с нездешними чертами, и высокая упругая грудь, и сухая талия, будто стянутая незримым корсетом, и
