она была снайпером и встретила победу над фашизмом в Берлине. С наступлением мира личная жизнь Филимоновны не сложилась. Устроившись домработницей к Ковровой-Водкиной, она уже много лет посвящала себя охране любимой хозяйки и ее имущества. Необходимо заметить, что Филимоновна подозревала в преступных намерениях почти каждого посетителя Натальи Владимировны. Учитывая же, что, несмотря на преклонный возраст, домработница-снайпер сохранила недюжинную физическую силу, военную выправку и меткий глаз, легко понять, каково приходилось многим визитерам. При малейшем подозрении Филимоновна сперва «обезвреживала противника», а затем уж выясняла, что к чему. Особенно опасной она стала, когда приобрела газовый пистолет, который для краткости именовала просто «газом». Несколько пожилых знакомых Натальи Владимировны уже пали жертвами газовой атаки. Петьке и его друзьям было об этом известно. А потому, не желая подвергать опасности свои молодые жизни, они по- военному четко, как нравилось Филимоновне, отрапортовали:
– Петр Миронов! Мария и Дмитрий Серебряковы! Владимир Захаров!
Дверь приоткрылась. Филимоновна, вооруженная газовым пистолетом, с подозрением воззрилась на всю компанию.
– Действительно вы, – наконец изрекла она, и на ее лице возникло какое-то подобие улыбки. Этим ребятам она вполне доверяла.
Правда, скользнув взглядом по Гришке, бдительная домработница вновь нахмурилась:
– А это еще кто такой?
– Наш друг! – хором воскликнули близнецы и Петька.
– Григорий Стернин! – вытянулся в струнку мальчик, которому уже стало совершенно ясно, как следует вести себя с Филимоновной.
Той и впрямь пришлось по душе его поведение.
– К Водкиной? – уже совсем другим тоном спросила она. – Проходите. Она читает в гостиной.
Миновав длинный коридор, шестеро друзей оказались в просторной гостиной, которая была обставлена старинной мебелью. Вдоль стен высились книжные шкафы. Между ними висело несколько картин.
– О-о! Молодежь! – очень обрадовалась посетителям Коврова-Водкина.
Отложив царственным жестом книгу на журнальный столик, она поднялась из широкого кресла. Высокая и, несмотря на возраст, статная. С орлиным профилем, выдающим аристократическое происхождение. Седые волосы слегка подсинены. Словом, вид у Натальи Владимировны был очень величественный.
– Проходите, садитесь, рассказывайте! – указала она ребятам на свободные кресла. – В вашем возрасте у людей всегда полно событий.
– У нас полно, – кивнул Димка, за что Маша немедленно пнула его в бок.
– Кино? – не расслышала Коврова-Водкина. – Разве это еще актуально? По-моему, все сейчас смотрят фильмы по видео. И я тоже смотрю. Как видите, стараюсь не отставать от века. Да и в кино мне ходить уже тяжело.
– Вы нас не так… – хотел объяснить Наталье Владимировне ошибку неопытный Гришка.
– Заткнись, – процедила сквозь зубы Маша. – Будешь спорить, мы тут просидим до завтра.
Но Коврова-Водкина, как ни странно, Гришку расслышала и осведомилась по-актерски поставленным голосом:
– Что, по-вашему, молодой человек, я сказала не так?
– Это не вы сказали! – воскликнула Маша. – Просто Гришка имел в виду, что в кино было не так интересно, как мы надеялись.
– Понятно, – кивнула Наталья Владимировна. Затем, с любопытством взглянув на Гришку, добавила: – Ас этим молодым человеком мы, по-моему, раньше не встречались.
– Это наш друг Григорий, – представил гостя Петька.
– Значит, Гриша, – улыбнулась хозяйка дома. – У меня с этим именем столько связано! За год до знаменательной встречи с моим незабвенным Аполлинарием, у меня был жених Григорий. Из знаменитого рода графов Строгановых.
– Ну поехали, – проворчал Димка.
К немалому его ужасу, Наталья Владимировна расслышала эти слова и спросила:
– Куда поехали? Нет, молодые люди. В наше время влюбленные до свадьбы вместе не путешествовали. Это не полагалось. Мне было тогда всего шестнадцать. Мы жили в центре Москвы. По вечерам Григорий водил меня в театры.
– Это было еще до революции? – спросил Гришка.
– Молодой человек, – кокетливо поглядела на него хозяйка дома. – Неужели я так плохо выгляжу?
– Да нет, – замялся Гришка. – Не очень.
– Дипломат, – прошептала Маша. И специально для Натальи Владимировны громко добавила: – Вы выглядите великолепно!
– Вот именно! – уже сообразил, что от него требуется, Гриша.
– То-то же, молодой человек, – с улыбкой погрозила ему пальцем Наталья Владимировна. – Я хоть и происхожу из почти царского рода, но родилась только в тысяча девятьсот двадцатом году. Ах Григорий, Григорий! – всплеснула она руками. – Как он потом страдал! Но что было делать! Меня ослепили блеск и слава Аполлинария!
Представив сморщенного древнего старца, ослепляющего своей пылкой любовью восемнадцатилетнюю Коврову-Водкину, друзья едва сдержались от смеха. Все-таки Маша нашла в себе силы спросить:
– А что потом стало с Григорием?
– Лучше не спрашивай! – издала трагическое восклицание хозяйка дома. – Бедный Григорий погиб в первые дни войны! И Аполлинария к тому времени уже тоже не было.
– Наталья Владимировна! – поторопился перевести разговор в нужное русло Петька. – Мне так нравятся труды вашего покойного мужа! Можно мне у вас взять еще какую-нибудь его книгу?
– Конечно, можно, мой юный друг! – с пафосом изрекла хозяйка дома. – Для меня нет большей радости. Кстати, Аполлинарий обещал сегодня прийти. Я обязательно расскажу ему. Он будет очень тронут.
Гришка раскрыл рот, чтобы спросить, каким образом к ней может прийти человек, который давно уже умер. Но Маша, разгадав его намерение, шепнула: «Молчи. Умоляю тебя, только молчи». Гришка покорно захлопнул рот. – Какую же ты хочешь книгу? – тем временем спрашивала Наталья Владимировна у Петьки. – Насколько я помню, с итоговым трудом Аполлинария ты уже ознакомился.
Это было совершеннейшей правдой. Итоговый труд Аполлона Парнасского очень помог членам Тайного братства два года назад, когда они проводили очень запутанное расследование.
– Но у Аполлинария есть множество других великолепных книг, – продолжала Коврова-Водкина. – Выбери сам в шкафу, что покажется тебе интересным.
Петька подошел к одной из полок, где, как он помнил по прежним посещениям этого дома, стояли все произведения Аполлона Парнасского.
– Спасибо, Наталья Владимировна, сейчас, сейчас вы…
Тут он осекся. Ибо оказалось, что выбирать особенно не из чего. Большая часть томов сочинений Аполлона Парнасского отсутствовала.
– Наталья Владимировна, – постарался как можно отчетливей произнести он. – Тут почти ничего не осталось.
– Ах да! – хлопнула себя по лбу хозяйка дома. – Совсем вылетело из головы. Я несколько дней назад дала большинство книг Аполлинария почитать Мариночке.
– Какой Мариночке? – спросил Петька.
– Как это какой? – явно была удивлена его вопросом Наталья Владимировна. – Вашей очаровательной соседке. Разве твоя мама, Петр, с ней не дружит?
– Д-дружит, – заикаясь, откликнулся Петька. А про себя добавил: «Вот новость! Интересно, что здесь-то Мариночка забыла?»
