жесток, а обрыв – отменно крут. Проделав четыре-пять «сальто-мортале», Федеральный Следователь, наконец, остановил левой скулой неудержимое вращение планеты и, встав на колени, успел чисто машинально зафиксировать удивительный факт: преследовавший их «Форд» и не подумав задержаться в месте высадки одного из пассажиров, просвистел дальше, не отлепляясь от задних огней «Бентли». Но зато почти моментально над обрывом вырос черный утес остановившегося почти точно в месте высадки Кая контейнеровоза. Хлопнули дверцы и послышались чертыхания, спускавшихся по корявому склону людей. Их было двое. Оба при оружии – тусклый свет дорожных фонарей отражался на вороненых стволах двух «Кольтов».
– Слушай, – гундел один, – а если он шею свернул, тогда как? Труп нам не заказывали...
– Заткнитесь, любезный, – приятным баритоном огрызался второй. – Они почти остановились. Этот легавый где-то там... Другое дело – при чем здесь Уго... Его машина, точно... Никогда бы не подумал, что этот педераст способен вести свою игру...
Кай подождал, пока эти двое, пройдя подальше, окажутся спиной к нему и поднялся на ноги.
– Господа, у вас, кажется, есть ко мне какое-то дело? – осведомился он, вытягивая на свет божий «Дятла» – просто так, для порядка.
– Куда ты глядел, лопух? – осведомился у напарника Первый.
Второй не обратил на эти слова ни малейшего внимания. Он улыбнулся настолько приятно, насколько это было возможно под лучом мощного карманного прожектора, направленного в его лицо и сообщил, что уполномочен передать господину Федеральному Следователю личное послание от лица крайне заинтересованного в благополучном исходе следствия, вверенного господину Санди. Он аккуратно, не делая резких движений, вынул из внутреннего кармана пиджака и протянул Каю голубоватый листок, извещавший, что господин Роберт Крук ожидает его завтра на своей загородной вилле для чрезвычайно важного разговора. Машина будет подана к подъезду номер два Управления к 10:00.
– Мы можем подбросить вас, – любезно молвил Второй, пока Кай одним глазом пробегая приглашение, другим силился уследить за маневрами новых знакомых. Те задумчиво убирали в кобуры свои пушки.
– Нет, я подожду патрульной машины, – ответил он, набирая номер вызова на карманном блоке связи. – Рад был познакомиться с вами, господа...
– Ну вот и все, – дон Себастьян поднялся с кресла. – Следующим рейсом «Оглянувшаяся» будет доставлена к вам. Прямо сюда. Считайте, что наш любезный друг Санди перехитрил самого себя. Он за кратчайшее время вышел на грабителей. Не ожидал от него такой прыти.
– Зато ваши люди, да и вся мелеттская компания на прыть что-то поскупились. Прошляпили толковых ребят. Ведь вся эта компания с Пятой могла бы работать на нас... А сейчас вы рады лишь тому, что загребете жар чужими руками... – Великий Кирилофф не удостоил собеседника даже взглядом – он стоял спиной к дону, у окна и созерцал гуляние Тарквини-младшего по аллеям копии уголка Трианона в сопровождении своего отпрыска – Алена, видимо, отчаялась вызвать у будущего юриста мафии какой-либо интерес к изобразительным искусствам и обратилась к садово-парковым красотам отцовского имения. Две до смешного различающиеся фигурки, активно жестикулируя, удалялись по аллее.
– А вся моя забота и состоит в том, чтобы заставить дураков работать на нас. Не своими же руками этот, как вы говорите, жар загребать? Можно рукава прожечь...
– Я как раз о том, что ЭТИХ дураков вы работать на себя и не смогли заставить...
– Извиняюсь, это затея Фонсеки. И вы знаете, к чему она привела... Думаю, что это и хорошо, что мы уклонились от тесного контакта с теми парнями... Теперь остается с ними покончить – и с нашим лучшим другом заодно. Шакал нам их доставит, как вы любите говорить, на тарелочке с голубой каемочкой. А заодно и предмет ваших...
– Вы уверены, что Санди доверяет ему?
– Шакал выйдет на сцену на самом последнем этапе, и у нашего друга просто не будет времени на подозрения. К тому же, учитывая ту «крышу», которой располагает шакал, доверять ему Санди будет просто обязан... Так что выбора у него просто нет.
– Вот что... – хозяин наконец обернулся и вперил в дона взор сочетавший качества ледяного душа и электродрели. – Вы поняли, что я не собираюсь иметь вас здесь за почетного гостя, пока ваши боевики будут дырявить пулями Федеральных Следователей, экс-Изыскателей, а заодно и мой товар? Заключительной операцией вы будете руководить лично. И если хоть щепка отлетит от контейнера...
– В таком случае, – дон изящно подтянул живот, – мне пора откланяться. В полдень «Борей» уходит к Мелетте. С обратным рейсом я, как вы выразились, лично доставлю вам...
– Вот именно. Доставите и лично. А самому-то Шакалу вы доверяете? Не захочет ли и он сыграть собственную игру?
– Шакал зажат у меня вот здесь – дон сжал свою почти музыкальную кисть в жесткий кулак. – И деваться ему некуда. Да и не станет он уходить от такой кормушки, к которой мы его пристроили.
– Мне он не нравится последнее время. Мы стали сильно зависеть от его действий там... Если он засветится или предаст, мы можем потерять контроль над выборами... И не только...
– Вы хотите сказать...
– Я хочу сказать, что в случае прокола, хорошим Шакалом будет только мертвый Шакал...
– Я понял вас...
– Мне кажется, вы поняли меня не до конца. В деле уйма темных мест. Скажите мне на милость, где ваш любимый Скунс? Чертов бракодел Палладини где?
– Думаю, его уже доедают шакалы. Натуральные. Их на Мелетте развелось до черта. Если быть совершенно точным, это просто одичавшие псы. Брошенные хозяевами. А закопать его поглубже у ребят с Пятой времени, полагаю, не было. В любом другом случае, его бы уже засекли где-либо.
– Мне бы ваш оптимизм. Стервец мог со страха отдаться полиции, а он много знает...
– И в этом случае он тоже труп. Полиция – это Лукас, а Лукас...
– А Лукас – это Лукас. Мако только воображает, что держит его за жабры. И поймите, меня не интересует, где есть труп Скунса. Меня интересует то, что с этим трупом могли закопать. Или не приведи Господь спалить в мусоросжигателе... А могли и оставить себе. Не забудьте, Мако, хоть и в дерьме по уши сейчас, сразу как только из дерьма выкарабкается, вспомнит о том, что за «Оглянувшуюся» ему должен не сгинувший курьер, не дон Себастьян, с которым он предоставит разбираться мне, а лично Кирилофф, слово которого... И забудьте разговоры о натуральных шакалах и одичавших собаках. Когда речь идет о слове Кирилоффа вариантов мало. Запомните, на свете нет ни одного человека, который бы мог сказать, что я обманул партнера. Ни одного ЖИВОГО человека...
– Я понял вас, – еще раз произнес дон Себастьян и еще раз учтиво поклонившись удалился под звуки «Паломы» несколько несвоевременно испускаемые его хронометром.
Повернувшись на каблуках, хозяин вышел в «Уголок Трианона». Начинал накрапывать дождь. Устроившись на сидении антикварного электрокара когда-то на Земле служившего для высокопоставленных игроков в гольф, Кирилофф не торопясь покатил вдоль аллей, присматриваясь по сторонам. Конечно, дочь повзрослела и стала, в общем-то, контролировать свои эмоции, но кто знает, если подопечный макаронник, допустим, распустит лапы, то подаренная дядей Алексисом «Беретта» может пойти в ход с легкостью необыкновенной... Отчитываться перед Мако еще и за дырки в шкуре его младшего брата будет предельно глупо...
Гостя и дочь он застал в компании Рамиреса, укрывающимися от дождя в китайском павильоне. Рамирес почтительно стоял на расстоянии, держа наготове прихваченные из дома накидки, а Алена с Тино мирно рассматривали голограммы «Оглянувшейся». Алена таскала их с собой всюду и, видимо, это произведение вызывало у нее не меньший интерес, чем у отца. Хотя Большому Киру привлечение Тино к обсуждению его достоинств напоминало обсуждение качеств пеньковой веревки даже не с членами семьи повешенного, а с самим будущим висельником.
– Не успели намокнуть? Ну, Тино, ты убедился, что нам с твоим братцем есть из-за чего поволноваться в этой истории? – с несколько деланным оптимизмом сказал он, поворошив снимки кончиками пальцев. – Кстати, Алена сильно напугала меня. Она, знаешь, забрала в голову, что старый лис Фонсека морочил нам всем голову и где-то в загашниках у него была еще пара вариантов
