забывает... Двойное святотатство... — уже задумчиво проскрипел Великий Виктис после некоторой паузы. — Надо позаботиться и о том, чтобы погибшие не были забыты... Пишите: «Экипаж вертолета э-э... одной из частей Оккупационной Армии, попытавшийся осуществить измену Родине в форме э-э... предательства ее интересов — в общем, тут сочините сами, — подвергнут позорной казни, семьи предателей отправлены...»
— Не сочтут ли товарищи погибших по оружию, что враг еще слишком силен?.. — осмелился снова прервать Великого генерал.
Судьба семей погибших пилота и стрелка вообще-то мало волновала его: «Все б тебе подвергать да отправлять, — ворчливо прикинул он в уме, — а на моем Отделе еще один случай Измены повиснет...»
— К тому же, — осмелился добавить генерал вслух, — в деле фигурирует еще и один погибший штатский... И один бандит.
Великий воспринял замечание на удивление спокойно:
— Тогда пишите так: «Сегодня в горах, прилетев по вызову машины „Скорой помощи“, из-за неполадки в системе управления...»
— Лучше будет написать «из-за неблагоприятных погодных условий...» — снова рискнул встрять в слова Великого генерал.
Погода в горах стояла чудесная, но «неполадки в системе управления» наводили на мысль о необходимости проведения хлопотного служебного расследования возможного случая вредительства с последующим снятием голов и понижениями в должностях, а техников в войсках и так не хватало.
— Не мне вас учить! — решительно определил Великий, которому явно успела надоесть им же и затеянная возня вокруг четырех покойников. — Семьи покойных...
«Казнить, озолотить, предать собственной судьбе?» — меланхолично загадал про себя генерал.
— Семьи покойных пожаловать именной пенсией, — закончил Великий.
— Всех? — уточнил генерал.
— Всех, — поставил в деле точку Виктис.
Только то, что у погибшего бандита, так же как у всех подданных мерзавца Деррила, семьи быть не могло — здесь практиковали воспитание в государственных интернатах, — лишило приказ Великого доли черного юмора, чуть было туда не закравшейся помимо его воли.
— И пусть Философ не хлопает попусту ушами... — вернулся к сути дела Великий. — Строить гениальные планы — все мастера, а вот когда доходит до дела — прокол за проколом... Если он упустит хоть одного из мерзавцев, я уж не говорю о... то столичный морг ему пригодится еще раз... И не ему одному, генерал... Не мне вас учить.
— Я полагал, что господин Секретарь Оккупационного Совета остановил свое внимание именно на Философе, поскольку на все сто уверен в том, что он выйдет на «Бюро путешествий»... На «тайный народ», я имею в виду... — воспользовался случаем, чтобы хоть неуклюже, но вполне недвусмысленно перегрузить бремя выбора чем-то не потрафившей Великому кандидатуры внедренного агента на Их Милость, Большого Начальника.
Великий скривился, словно от слабительного.
— Это только вам, генерал, могло взбрести в голову этакое идиотское предположение... Будто Их Милость способны предложить толковую кандидатуру для подобного дела. Их Милость Секретарь способны только представлять при нашем дворе интересы своей многочисленной островной родни. Бросить в дело Философа предложил, к вашему сведению, лично Великий Вождь... — Великий Виктис упорно продолжал именовать себя в третьем лице... — И вовсе не потому, что хоть на грош верит в его сыскные способности! Вашему Философу вовек не выйти на «Бюро»...
Шеф Отдела Секретных Операций впал в некое состояние, напоминающее то, которое охватывает существо, обнаружившее в кошмарном сне, что явилось в присутственное место, забыв дома голову. Он решительно не мог понять логики Великого.
Виктис насладился видом своего опытнейшего профессионала хитрых делишек, повергнутого в полнейший ступор, и наконец снизошел до объяснения недалекому подданному:
— «Бюро путешествий» найдет нам капитан гвардии их бывшего величества Деррила Дирк. К вашему сведению, генерал, гвардейские части Правителя Тоода Деррила меньше всего занимались шагистикой и построениями в почетные караулы. Гвардия Тоода проворачивала спецоперации... И до капитана господину Дирку дослужиться в этих частях было несравненно труднее, чем вам с Их Милостью Секретарем, вместе взятым, до ваших чинов и регалий... У этого бандита прекрасная профессиональная репутация. Широкие связи в преступных кругах и среди мастеровщины... Не было такого задания, с которым бы он и его люди не управились. Всегда хотелось, чтобы такие люди работали на Великого Вождя... И, как видите, генерал, он на него и работает... Не зная об этом, естественно. До поры до времени не зная, разумеется... До поры до времени...
Последовала нравоучительная пауза, после которой Великий перешел к вопросам на закрепление пройденного.
— А теперь, — он склонил набок свой череп, увенчанный тонкой, черного хитина повседневной короной, — скажите мне, генерал, зачем в эту колоду затесался агент Философ? И именно он?
«Это-то ясно. Потому что хитрая бестия, хоть не семи пядей во лбу, но уж что-что, а себя обжулить „тайному народу“ ни в какую не даст», — подумал генерал, но, чтобы не показаться чересчур уж умным, промямлил:
— Насколько я осведомлен о содержании личного досье Философа, этому э-э... сотруднику свойственна более мудрая осторожность, нежели...
— Х-хе! — Великий прямо-таки воспрянул гордым соколом над своим безмерно серым подданным, двух слов связать не умеющим как надо и когда надо. — Агент Философ — просто патологический трус. Но он-то нам и нужен в этой ситуации. Гвардии капитан Дирк находчив, смел и решителен. Но прост по натуре своей. А «Бюро путешествий», которое отправляет завтра свой Последний Вагон в Рай, — еще та секта мошенников. Заманят на фальшпричал, да и бросят там наших искателей свободы. Хорошо, если живыми. Хотя, впрочем, нам они тогда ни живыми, ни мертвыми не нужны. Так же, как и фальшпричалы. Сколько их обнаружили ваши люди, генерал?
— Шесть... Виноват — семь, Ваше...
— Короче — полдюжины. И ни одного, ни одного настоящего. А нам нужен, ох как нужен, хотя бы один, хотя бы и поврежденный, но н-а-с-т-о-я-щ-и-й причал. И хотя бы один вагон... Вы представляете, какого источника дохода лишился Мир над Огнем, после того как Деррил упустил из рук монополию на Дорогу в Рай?
«Упустил — хорошо сказано про низложенного оккупационным войском государя, которому и двадцати четырех часов не дали, чтобы смыться куда глаза глядят...» — Генерал медленно кивнул с видом глубочайшей скорби, подумав про себя еще о том, что если бы не дурацкая затея с оккупацией Всея Вселенной, то с Правителем Деррилом еще можно было бы договориться насчет отстегивания соответствующего процента от нелегальной эмиграции, а выгодный промысел этот не остался бы на откуп ушедшему в глухое подполье «тайному народу».
Понятно, Великий хотел положить в свой — и только в свой (не путать с имперским) карман весь доход от вышвыривания в Рай бесконечно плодящихся инакомыслящих и иных озорников. Империи досталось бы от этого промысла лишь счастье жить в вечном покое и свободе от тех, кто жить в ней не хочет — ведь было же время, в период расцвета подпольных «бюро путешествий», когда по всему Миру наполовину пустыми стояли бараки лагерей, и не чаще двух-трех раз на неделе отправлялся к Вечному Огню очередной жертвенный конвой освобожденных от своих сезонных одежд особо опасных преступников, — а политических среди них, и вообще, было раз-два и обчелся... Было такое, было... И само по себе являлось благом для Всея Вселенной. Так нет — Великому было мало того, что его враги за свои собственные денежки избавляли его и от себя самих, и от народного ропота насчет жестокости имперской живодерни, — ему понадобились и сами денежки: будто недостаточно «тайный народ» и государи — владетели причалов — отстегивали ему, ни одним из причалов совершенно не владевшему и что это такое совершенно не представлявшему. Вот и сидим у разбитого корыта, дожидаясь милости от бандита Дирка и пройдохи Философа... Зато владеем теперь всей Вселенной. Со всеми ее проблемами...» — Генерал
