их знаю? И даже если разбирательства не начнутся в ту же самую минуту, останется сомнение, подозрение, тревога… Да бог знает что еще! И главное, никакого доверия не будет. Правда, если возьму и совру, в будущем это тоже грозит мне отставкой от двора юной принцессы мафии.
Но, с другой стороны, разве я планировал оставаться здесь дольше, чем это предусмотрено приказом? Ни в коем случае. У меня своя инфанта имеется, и с характером куда более суровым. А с этой девочкой, насколько бы хорошей, красивой, чудесной она ни была, мне к алтарю не идти и детей не крестить. Одна маленькая ложь, две, три… Пусть даже сотня. Неважно. Меня ведь здесь не должны любить, верно? Нигде не должны любить, пусть мне иногда этого хочется до такой боли…
Итак, немножко неправды? Что ж, попробуем. Девочке, да и обоим ее спутникам нужен кто-то старший. Или правильнее будет, старшой? Тот, кого они слушали бы. Тот, кто руководил бы или хотя бы вдохновлял и направлял. Но, конечно, не в любимом стиле Барбары: «Встал и пошел! Выполнять!» Скорее в стиле моего отца.
Капля снисхождения, капля сочувствия, пять капель заботы, средней между отеческой и дружеской, три капли искреннего внимания к деталям, соль и перец по вкусу — вот и весь рецепт. Ах да, еще ни в коем случае нельзя показать союзнику (если, конечно, рассчитываешь на сотрудничество), что ты в чем-то определенном круче его. Ты просто — круче. Быстрее. Выше. Сильнее. И главное, тебе не нужно ничего никому доказывать. Ты уже все доказал. Себе в первую очередь. Как бы еще применить этот верный и действенный способ?
Хотя мне ведь даже не нужно стараться. Я действительно круче всех их, вместе взятых. Ну у кого, скажите, могла возникнуть аллергия на нейтральное во всех отношениях вещество, которое даже груднички могут безболезненно трогать, нюхать, глотать наконец? И кто, вместо того чтобы взывать к разуму и чувствам, грубо вторгся для начала в череп напарника, а потом и в хрупкий мир ювелирного салона? Вряд ли отец гордился бы мной в этом смысле. Да, вряд ли. Но попытка была? Будь здоров! Удачная? Э-э-э… Не самая провальная. Если формально подойти к выполнению приказа, и вовсе — предельно успешная. Так чего же я жду?
Выдох. Вдох. И в омут головой! Какая у нас лучшая атака на все времена? Правильно, нападение:
— Мои желания спрятаны в недрах самого надежного депозитария этой Вселенной: я могу их только продать, но не позволить выкрасть, а в плане платежеспособности, уж извините, никто в этой комнате на роль покупателя не подойдет. И потом, господа, и вы, сеньора миа… Вы с треском провалили проверку. Благодарите Святую Деву, что экзаменатором был я, а не тот увечный старик из парка.
— Какую еще проверку? — грозно сдвинул брови Диего.
— Тест моего собственного изобретения.
— Ах, так это ради него понадобилось лезть в петлю? — догадливо предположил Брендон.
— Петель было несколько, если вы не заметили. Ну да дело не в них…
Трудно чувствовать себя крутым, разгуливая в одних шортах, которые к тому же постоянно норовят сползти вниз. Кажется, что все только и делают, что смотрят, но не просто на твое ничем не защищенное тело, а вглубь его, туда, где прячется душа, трясущаяся от страха. От страха за совершенно чужих людей.
Меня, в случае чего, вытащат, можно даже не сомневаться. Хотя бы для того, чтобы тетушка, томно щуря глаза, зачитала перечень новых нелепых поручений, результаты которых ей так нравится получать в моем исполнении. А вот девочку вытаскивать никто не будет. Даже хуже: ее могут назначить на заклание еще до конца всех испытаний. Подгонят к городу войска раньше, чем намечено, соберут спецназ по провинциям, и никого не будет больше волновать судьба несчастной сироты, вся вина и беда которой состояли только в том, чтобы однажды почувствовать ответственность за других.
Я не смогу сделать из принцессы королеву в течение нескольких дней. Не по моим это силам. Но подвести инфанту к трону на самое близкое расстояние, какое только возможно… Почему бы и нет? С высоты больнее падать, не спорю, зато пока летишь, преисполняешься гордости от того, что все-таки сумел забраться наверх. И тогда каждая ступенька станет самой настоящей вершиной. Каждый пункт списка.
— Сеньора миа.
Она послушно подняла подбородок, как прилежная ученица.
— Вы должны раз и навсегда приказать себе привыкнуть к неожиданностям. — Особенно на те дни, пока я рядом. — Привыкнуть к тому, что они все равно будут случаться вне зависимости от вашего желания.
— Разве к такому можно привыкнуть? — хлопнули серебристые ресницы.
А я почем знаю? У меня эта привычка практически врожденная, а вот как все происходит у нормальных людей…
— Я не говорил о возможностях. Это нужно. Просто нужно. Даже если бы в душе на самом деле висел труп, это еще не повод терять сознание. Потому что в вашем случае потеря сознания — это потеря не вашего личного контроля, а контроля вообще. Что будут делать ваши люди? Защищать вас. Спасать. Прикрывать собой и все такое. Это хорошо. Нет, это замечательно! Но отступление без руководства куда опаснее, чем отчаянная атака во главе с беспечным сорванцом: она-то как раз вполне себе может получиться.
— Я не понимаю… — всхлипнула Элисабет.
Ну в точности Эд, когда слушает мои нотации! Настоящие, имею в виду, а не обычное ворчание. А чем можно поднять самооценку ребенка? Только одним: внушить, что возраст не помеха всем прочим достоинствам.
— Вы, сеньора миа — королева, святая дева и смысл жизни этих людей… Что-то не так, мистер Брендон? На вашем лице улыбка.
— Нет, ничего, ничего! — залопотал Ли, встретив угрюмый взгляд Диего.
— Тогда продолжаю. Итак, вы — то единственное, что должно оставаться живым, целым и невредимым. Но если тело можно защитить разными внешними способами, то с тем, что ранит ваше сердце, справитесь только вы сама. Со страхом, например. Со смертью близкого человека. С ненавистью и любовью наконец.
— С любовью? — переспросила инфанта. — Разве ее тоже нужно…
— Думаю, об этом пока рано говорить. Согласны? Или у вас уже есть…
— Никого у нее нет, — доложил телохранитель, и судя по тому, как он поспешил с ответом, но убрал недовольство из голоса, в нашем королевском доме все-таки назревала революция. Мирная.
— Это хорошо. То есть плохо, конечно, в общем, но сейчас и для всех нас — хорошо. Любовь оставим на потом. Сначала решим другие проблемы!
— Я не должна бояться?
— Вы можете делать все, что пожелаете. Вы же королева, помните об этом. Но поскольку у вас есть подданные… Да, пока маловато. Кстати, с увеличением количества степень ответственности обычно падает, так что в этом ваше нынешнее положение не слишком завидно.
— Я забочусь о… — Элисабет покраснела. — О своих подданных.
— Конечно! Даже не вздумайте думать иначе! И подданные заботятся о вас. Причем не меньше и не горячее. Но у них больше свободы в действиях. Должно быть больше свободы, иначе… Играть в куклы весело. Наверное. Но нерезультативно.
— Я же не запрещаю…
— И не надо пробовать. Вы должны излагать только свою волю, а уж наше дело ее исполнять как умеем. Это понятно?
— Не очень, — призналась инфанта.
— Попробуйте запомнить пока вот что, сеньора миа. Ради вас любой человек в этой комнате может совершить очень странный или очень опасный поступок, возможно, даже такой, который ударит вас больнее мачете. Но это будет всего лишь наше понимание вашей воли. Приказ мы исполним дословно, как только он будет отдан. А вот волю королевы мы проводим к разуму через наши сердца. Только так. И, значит, все, что сделаем, будет сделано с самыми чистыми помыслами и ради вашего блага.
— Но как это связано с…
— Мы беспрекословно принимаем вашу волю, вы — нашу службу. Самую неожиданную. Принимаете как должное. Всех остальных людей и их мозговых тараканов, пожалуйста, бойтесь, если пожелаете. Нас —
