— Где?
И Володя рассказал подполковнику о неожиданном появлении разыскиваемого субъекта у себя во дворе.
Владимир Сергеевич не вешая трубки, в тот же миг связался с дежурившей бригадой милиционеров по внутреннему телефону, немедленно приказав им выехать к Володиному дому, а самому Володе, тем временем, проследить по возможности за тем, куда направится Кустовский.
Повесив трубку, Володя быстро натянул на себя футболку и снова вышел во двор. Кустовский и его девушка к этому времени уже скрылись за калиткой.
— Куда они теперь? — тихо спросил Володя у отца.
Тот удивленно взглянул на него, усмотрев в лице сына некую взволнованность.
— Не знаю.
— Ты, разве не направил их к Соколовым?
— Сейчас — то зачем? С Соколовыми мне надо сначала самому поговорить. Я оставил им свой телефон, и если они в течение дня не пристроят собаку поблизости, позвонят мне.
— Фу ты, черт! — с досадой всплеснул руками Володя.
— Да, в чем дело-то, Вова? — забеспокоился Николай Григорьевич.
— Задержать его надо, вот в чем!
— Как? Он, что же…?
— Тихо, пап, тихо, не поднимай паники. — Вполголоса, так, чтобы слышал только один Николай Григорьевич, сказал Володя.
— Мы разыскиваем его, и я уже позвонил ребятам в милицию. Они подъедут к нашему дому минут через двадцать. Послушай, пап, я сейчас потихоньку пойду за ним, а ты сделай так, чтобы Дашка не увязалась за мной следом. И вообще, никто ничего не должен заметить, О, Кей?
— Ладно! А он не опасен? Может не стоит тебе одному-то?
— Да нет, пап, он обыкновенный ворюга, и оружия у него скорей всего никакого нет. По крайней мере, сейчас, раз на нем только футболка, да легкие, почти прозрачные шорты.
— Ну ладно, сынок, иди с Богом. — Сказал Николай Григорьевич, и направился к столу.
— Даша, пойдем-ка со мной в дом, детка, — сказал он своей пятилетней племяннице. — Мне надо тебе что-то сказать.
Володя осторожно вышел за ворота, и, не выпуская из поля зрения молодых людей с собакой, отправился вслед за ними.
— Надо подойти поближе, чтобы посмотреть, свернут ли они с этой улицы на другую, или попытаются сесть на автобус — решил он, и увеличил шаг. Вскоре он настиг их. Это случилось у самой развилки, где заканчивалась улица, на которой жил Володя. Чтобы случайно не обнаружить себя на таком близком расстоянии от преследуемых, он свернул на тропинку, находящуюся в сени густых ветвистых деревьев, и именно в этот момент увидел, как Константин Кустовский передает поводок своей спутнице а сам, повернувшись, направляется на ту же самую тропинку, по которой теперь шагал Володя.
— Куда это он? — мелькнула у сержанта тревожная мысль. — Уж не заметил ли? Да нет! Даже если бы Кустовский и заметил его, сам бы ни за что не стал подходить. Он, наоборот, постарался бы скрыться от преследования. И тут Володю осенила догадка. — Он, наверное, хочет зайти в крайний дом, чтобы предложить собаку.
Однако объект его слежения в дом не вошел, а продолжал шагать Володе навстречу, и прежде чем он успел удивиться и подумать о чем-то еще, преследуемый приблизился к нему.
Володя попытался скрыть свое удивление, и, отведя глаза в сторону от пристального взгляда Кустовского, поспешил пройти мимо.
— Не спеши! — услышал он голос молодого человека, в упор смотрящего на него.
— Что? — удивленно воскликнул Володя, не смея поверить в то, что эта реплика относится к нему.
— Не спеши проходить мимо и делать вид, что ты меня не знаешь, сержант. — Снова сказал Кустовский и усмехнулся, увидев конфуз в глазах молодого блюстителя законности.
— И вообще, не спеши! Пока еще не время! — и молодой человек несколько раз плавно поводил рукой перед глазами Володи, а потом повернулся и спокойно направился вслед за своей спутницей.
Володя в тот же миг повернулся в обратную сторону и пошел к своему дому.
— Ну, что? — взволновано спросил у сына Николай Григорьевич, как только тот вновь очутился у себя во дворе.
— Ничего! Представляешь, я обознался!
— Ну, ты Володька, даешь!
— Не спорю, пап, проштрафился! — и Володя, в знак того, что ему больше нечего сказать, развел руками.
А за калиткой, между тем, послышался шум подъезжающей милицейской машины, и через пару минут во дворе Проскуриных появились оперативники.
— Ну, что, где он? — подбежав к Володе, спросил подполковник Циплаков.
Володя опустил глаза.
— Виноват, товарищ подполковник! Обознался!
— Циплаков разочарованно сплюнул.
— Так ты, что ж, в отделение не мог позвонить? Чего машину зря гоняли?
— Я следил за ним, Владимир Сергеевич, и сам только что вернулся.
— Ладно, Проскурин, не терзайся, — смягчился подполковник, глядя на растерянное, виноватое лицо своего подчиненного.
— В нашем деле всякое случается. Главное, ты проявил бдительность, а это гораздо лучше, чем ничего вокруг себя не замечать.
ГЛАВА 10
Серафима перевернулась на спину и зажмурилась от яркого солнца.
Они с Серафимом вот уже с час валялись на пляже, после того, как с самого утра отвезли собаку к тем самым Соколовым, которых рекомендовал Николай Григорьевич Проскурин.
Новый хозяин собаки, — Женя Соколов и его миловидная жена Наташа произвели на Серафиму хорошее впечатление, а вот их сын Сережа, — паренек лет десяти, совсем ей не понравился. Мальчик был неуравновешенным, и каким-то нервным. Он надоедливо суетился вокруг Элионте, пытаясь давать ей команды, беспрестанно хватал ее то за одну, то за другую лапу, при этом, громко командуя 'дай лапу!', и на правах собственника повелительно тянул за поводок со словами 'пошли гулять'. Конечно, такое состояние ребенка можно было объяснить сильным возбуждением, от того, что родители, наконец, приобрели долгожданную собаку, но, как знать, вдруг подобное поведение являлось для него обычной нормой, и оно, наверняка, могло не понравиться Элионте.
— Серафим, как ты думаешь, она приживется у них? — с сомнением спросила Серафима у своего друга.
— Конечно, приживется. — Уверенно ответил он.
— А как же этот мальчик, Сережа? Мне кажется, он очень надоедливый и собака…
— Не переживай, — перебил ее Серафим. — Думаю, они найдут общий язык.
Он сдвинул с лица панаму и прищурившись, взглянул на Серафиму.
— Да, не волнуйся ты так, у Элионте будет все хорошо.
— Твоими бы устами…
