единоличию принятия решений.
– За то, что тебя скоропостижно отослали из столицы, приношу извинения, если это поможет. Был занят, поэтому, как только освободился, сразу же…
– А другого наставника найти не могли?
Киф хотел было ответить, причем, судя по выражению взгляда, даже выругаться, но сдержался: то ли считал свое время слишком драгоценным, чтобы кого-то учить, то ли не был до конца уверен в своей подготовленности к роли наставника.
– Дни сейчас такие… Беспокойные. Каждый человек на счету.
Беспокойные? Что-то незаметно. У нас вон, в Доле, вообще тишь да гладь. Если не считать свихнувшегося на подвигах пастуха и полуженщины, которая слишком сильно хотела стать цельной.
Хм. А вдруг эти случаи как-то связаны со словами Кифа? Но если вспомнить рассказы охотника на демонов, нечто подобное происходит все время. Не знаю, насколько часто, но случается. Или Звенья, подобно мне, сами только-только столкнулись с непонятными и пугающими событиями?
– Из-за демонов?
Длинноносый замер, затаив дыхание.
– Что ты знаешь о демонах?
– Немного. Главное, знаю, что в их присутствии человек меняется.
– Вот-вот. Меняется…
Киф внимательно всмотрелся в мои глаза, потом глубоко вдохнул и, как мне показалось, успокоенно выдохнул.
– В общем, не до тебя было, уж извини.
– А сейчас что случилось?
– Мм?..
– Зачем ты снова здесь, да еще при полном параде?
– Проездом, хочешь верь, хочешь нет. Собирался воспользоваться порталом.
– И что тебе помешало?
Киф Лефер улыбнулся:
– Ты.
– Чем же? На дороге точно не стоял.
– Да неважно уже, забудь. Давай лучше поговорим о деле, из-за которого ты чуть не лишил Цепь одушевления одного из Звеньев. В чем оно заключается?
Я пододвинул к длинноносому впопыхах оставленную сереброзвенником бумагу. Киф пробежал взглядом по строчкам и пожал плечами:
– Обычное предписание, заверенное получателем.
– Догадываюсь. Но его срок истек.
– Бывает.
– Если будешь отвечать так же, как тот замусоленный коротышка, твоим костям тоже не поздоровится.
Я не хотел угрожать, но, услышав повторение еще в первый раз взбесившего меня слова, не смог полностью справиться с яростью. Правда, Киф, в отличие от своего предшественника, не стал задирать нос и кичиться властью, а просто ответил:
– Верю. И хотя между нами разница в возрасте, еще больше разница в весе, а я не сумасшедший, чтобы биться лбом о стену. Извини, не понимаю, чего ты хочешь.
Да ничего я не хочу! Или всего, но чтобы сразу.
– Моя телохранительница исполнила свои обязательства и заслуживает выхода в отставку.
– Ах вот о чем речь… – протянул длинноносый, задумываясь почему-то не наигранно, а всерьез.
– Да.
– Достойное пожелание. Очень достойное.
Больше всего я боялся услышать в конце его фразы ненавистное «но», однако обошлось. Правда, рано радовался: у собеседника нашлись для меня другие слова, не менее тревожные:
– Уверен?
– Да.
– А если я скажу, что все это ты задумал не ко времени?
– У нее на самом деле заканчивается срок службы. Я не вру.
– Да, врать ты умеешь плохо, этого не отнимешь… Но дело не в сроке. Вот кто она для тебя, можешь ответить?
Женщина, которой не место на войне. Только вряд ли Киф ждет от меня такого ответа.
– Защитница.
– Правильно. Она тебя защищает. Успел увидеть как?
Я вспомнил туман, прорезаемый арбалетными стрелами, невольно передернул плечами и кивнул.
– Хорошо, что успел, – заметно обрадовался длинноносый. – Могу заверить, что эта женщина, какой бы беспомощной и неуклюжей ни казалась, способна справиться почти с любым противником, причем выйти из поединка без потерь.
– Знаю.
– И все равно хочешь отказаться от ее услуг?
– Она служила семь лет и имеет право на свободу.
– Ох… – Киф оперся ладонями о стол. – Пойми, у нее никто не отнимает этой самой свободы! Просто нужно немного подождать.
– А чего ждать-то?
– Смотрителю положен защитник, – отчеканил длинноносый. – А его еще нужно найти.
– Ну уж если из домашней девочки сумели сделать воина, то настолько ли далеко и долго надо искать?
Киф скривился:
– Ты просто не знаешь, как все это происходит.
– Так расскажи!
– И я не знаю подробностей, потому что не мое дело создавать защитников, – процедил он сквозь зубы. – Но я доверяю словам людей, которые принимают в этом участие.
– Может быть, зря доверяешь?
Длинноносый опустил ресницы, посмотрел то ли вдаль, то ли на носки своих сапог, потом поднял взгляд на меня:
– А я не могу жить без доверия. И никто не может. Даже ты. Ты поэтому хочешь от нее избавиться? Потому что не доверяешь? Она где-то оступилась? А впрочем… – Он обреченно выдохнул: – Неважно. Если хочешь, все можно устроить.
– Я не хочу.
Киф удивленно моргнул, услышав мои слова. Пришлось высказаться более подробно, хотя это оказалось не самым легким занятием:
– Не хочу. Я прекрасно понимаю, что она хороша. Верю, что защитит мою жизнь от любой напасти. Но она знает, что отслужила службу, и с каждым днем будет только больше сопротивляться приказам. Я смогу с этим справиться. Думаю, что смогу. Но я не хочу ее ломать. Понимаешь?
– Конечно, себя-то сломать гораздо легче. А главное, прощения просить ни у кого не придется.
Все верно. Настолько верно, что скулы сводит.
То, что мне не одержать победу в споре, стало понятно еще несколько вопросов-ответов назад, а значит, в моем распоряжении остался всего один способ добиться желаемого. Переупрямить противника. Просто и тупо переупрямить. Хотя с каждой новой минутой упрямство начинало казаться все большей глупостью. Может, послушать наконец, что умные люди говорят? Ньяна и впрямь не переломится, пару лишних месяцев проведя на непыльной службе, а за это время найдут очередного мученика ей на замену.
Или мученицу. Которая первые годы будет неимоверно счастлива и горда возложенными на нее обязанностями, поскольку еще не научилась понимать, что происходит. И которая только потом, много
