– Затем, что она у тебя все еще есть.
Его голос прозвучал немного странно, будто слегка виновато. А чувство вины возникает лишь в том единственном случае, когда…
Что ценного может быть в жизни? Я помню мертвые тела у своих ног. Я помню, что убивал. Много. Мы играли в очень простую и очень старую игру: убей или будь убитым. Я выиграл. Но ставки, что мы делали, стоили одинаково, и последняя легла на кон, когда на поле осталось всего двое игроков.
– Я ведь должен был умереть, да?
Натти промолчал, а зря. Ответ был очевиден. И лучше было бы, чтобы он прозвучал.
Воспоминания по-прежнему плескались в моей голове, как волны моря, потревоженного приближающейся бурей, но никак не желали добраться до берега сознания. Чувствовалось только одно: смерть, которая должна была прийти и которая почему-то передумала, меня не пугала. Ни тогда, ни теперь. Должно быть, я готовился к ней. Может, даже сам рассчитал все и осуществил. Наверное, по очень веской причине. Да, я вполне мог это сделать. Кто же из нас тогда промахнулся?
– Что-то пошло не так?
Он снова выдержал долгую паузу, прежде чем пробурчать:
– Да.
– И что же?
– Он все еще здесь.
– Он?
– Демон.
Снег под ногами. Тело, послушное даже не мимолетной мысли, а ее надвигающейся тени. Сражение не на жизнь, а на… Нет, именно на жизнь.
Демон. Враг рода человеческого, пришедший в наш мир, чтобы разделить народы, чтобы поднять войной сына на отца и отца на сына? Друг, направлявший мою руку в бою? Неважно. Если он лишний здесь, он должен уйти.
– Прогони его.
– Не могу!
Последние слова он почти выкрикнул, с самым настоящим отчаянием.
– Почему?
– Потому, что в последний момент ты все испортил!
Вот это новость. Значит, промах все-таки мой. Обидно слышать.
– Ну да, конечно. Итак, я один во всем виноват?
– Не веришь? – Я почувствовал, как он наклоняется надо мной. – Не веришь? Хорошо, слушай. Разделить демона и человека можно без потерь, только пока желание еще не исполнено до конца. Если действовать быстро, сразу же после посева. Чем больше проходит времени, тем глубже проникновение. А вы двое вообще были похожи на большой причудливый узел. Переплелись, что называется, намертво.
– То есть нас нельзя было разделить?
– Чтобы хоть кто-то один остался жив? – Натти хмыкнул, впрочем, весьма невесело. – Нет. И когда я это понял, я…
«Начни с себя. Сражайся!» Эти слова еще звучали эхом, заставляя мое тело еле заметно дребезжать.
– Приказал мне покончить с собой. Помню.
Он согласился, хотя не слишком охотно:
– Угу. Приказал.
– Потому что был уверен: я исполню приказ в точности?
– Сам знаешь.
Наверное, знаю. Наверное, помню. Больно осознавать, что человеку, сейчас разговаривающему со мной, известно обо мне так много. Должно быть, я всегда был открытой книгой. Вот только хорошо это или плохо? Попробовать понять? Или не стоит?
– Значит, я себя убил. А что случилось потом?
– Могу только догадываться. Мне казалось, что демон изгнан.
– Ты не знал этого наверняка?
– Ну-у-у… Я знал, что демон не пробрался ни в какое другое тело. И в твоем вроде бы тоже ничего не оставалось.
Замечательно. Охотник на демонов, человек, в присутствии которого сомнения, затаив дыхание, прячутся по углам, не уверен в самом себе?
– Теряешь сноровку?
Он не отвечал долго, но все же признал:
– Это возможно.
Еще одна чудесная новость.
Есть Дарствие, из века в век подвергающееся пришествию демонов. Есть Цепи, ведущие слежку за невидимыми врагами. И есть всего один человек, умеющий выгонять незваных гостей из дома. С переменным успехом, к сожалению, но и это неплохо: пока привратник бодр и силен, постояльцам нечего опасаться.
Пока.
– Добей, а?
– Выполнение подобной просьбы стало бы крайне неосмотрительным поступком, – произнес женский голос, обладательница которого находилась чуть поодаль от меня. Скажем, у дверей комнаты.
– У нас гости? – спросил я, но Натти почему-то не поддержал шутку. Вообще ничего не сказал, отодвигаясь прочь и, судя по всему, вставая с постели.
– Я намерена быть здесь хозяйкой, – сообщила женщина. – Во имя всеобщего блага.
Она подошла ближе, принося с собой тонкий цветочный аромат, которым почему-то совсем не хотелось дышать. Но сделать вдох все-таки пришлось, хоть и не по своей воле: жесткие пальцы сжали мои ноздри, заставляя широко открыть рот навстречу другому рту, наполненному чем-то вроде ледяной воды, от соприкосновения с которой все ощущения вздрогнули и…
Умерли.
– Вы сможете ему помочь?
Натти спрашивал, однако в его голосе не слышалось никаких чувств, словно вопрос был просто данью правилам ведения беседы. Впрочем, ответ прозвучал примерно в том же тоне:
– Я прибыла сюда не оказывать помощь. Но если речь зашла об этом… Помогать нужно вам, а не ему. Он всего лишь труп.
Последовало возражение, правда не слишком настойчивое:
– Он еще жив.
– Да. Если такое состояние можно назвать жизнью. Вы сами убили этого человека. Помните?
Кем бы ни была участвующая в разговоре женщина, она, похоже, имела право и возможность действовать по собственному усмотрению. Невзирая ни на чьи заслуги или особые таланты. Хотя…
Я ведь ничего не знал об охотнике на демонов, пока не повстречался с ним лицом к лицу. Не знал даже, что демоны вообще существуют. Значит, и многие жители Дарствия оставались в неведении касательно опасности исполнения желаний. Зато Цепи известны повсюду и повсюду если не уважаемы, то нагоняют страх. За спиной этой женщины чувствуется внушительная поддержка, но разве Натти в свою очередь не связан с…
– Я должен был так поступить.
Нет, он ее точно не боится. И не собирается оправдываться или просить. Но почему тогда не переходит в свое привычное наступление?
– Конечно. Только ваши методы… – Последовала презрительная пауза. – Давно устарели.
– Они действуют.
– О, еще бы! Самый надежный способ избавиться от демона – это уничтожить его пристанище, не так ли?
– Убивать приходится не всегда.
