— У меня ведь еще столько дел перед отъездом! Я больше не нужна? Без меня справитесь? Тогда убегаю.
И она действительно чуть ли не бегом покинула личные апартаменты своей бабушки. Все трое, глядя в спину красавицы, вздохнули с разной степенью тяжести и по разным мотивам, но все-таки остались за столом, вопросительно переглядываясь. Тербон спросил первым:
— А какие еще подробности стали известны о самих наложницах?
— Ну, их красота тебя не заинтересует, — уверенно изрек Виктор, — потому что ты примерный семьянин и верный муж. А вот их развратность тебя наверняка удивит. По их же смелым признаниям, покойный Гранлео брал на каждую ночь сразу по три, а то и по пять наложниц и довольно интенсивно их обслуживал как мужчина.
— Ха! Когда же он спал?
— По общим утверждениям, ему хватало три, максимум четыре часа в сутки.
— У-у-у… силен мужик… был! — не скрывал своего удивления генерал. И тут же стал усиленно припоминать: — У всех Гранлео рождался сын не раньше чем в семидесятилетнем возрасте. Последнему покойнику до семидесяти оставалось еще лет десять. Правильно? Следовательно, никто из наложниц не мог забеременеть… Вроде бы! Или мог?
Ее величество Линкола сделала ладошками неопределенный жест:
— Пока ничего на эту тему сказать не могу. Но обязательно устроим самый тщательный осмотр, если не сегодня завтра, так после вашего выступления в поход.
— И что предпримете в случае положительных результатов?
— Такой вариант событий мы тоже просчитали, — многозначительно успокоила венценосная вдова обеспокоенного генерала. Тот сразу понял, что ему многое недоговаривают, но так как его мнения не спрашивали, перевел разговор на другое:
— Что еще интересного рассказали пленные?
— Ничего особенного. Разве что появилась новая загадка. — Виктор осторожно помассировал свою опухшую щеку. — Вдоль моста на большом от него расстоянии по воде на понтонах проложены толстенные цепи. По всем понятиям, такое ограждение используется против быстроходных атакующих кораблей надводного флота.
— Какой же здесь может быть флот?
— Вот это и странно…
— Ладно, Менгарец, что будем делать в самые ближайшие часы?
— Конечно, не мешало бы все-таки привлечь и Грома к исполнению его обязанностей. — В голосе пришельца проскальзывало немалое сожаление. — Если завтра выступаем, то без его распоряжений в сроки не уложимся. Но будем надеяться, что у него и самого чувство ответственности взыграет и он таки явится перед народом. — Виктор посмотрел на Линколу, намекая, что в противном случае ей самой придется ломиться в покои своего сына. — Ну а мне скорей всего придется сейчас срочно скакать на побережье. Приближаются сроки прибытия кораблей из Гачи, а так как у них там нет ни опытных капитанов, ни навигаторов, ни вообще сработанных экипажей, то придется лично мне устраивать и скоростные курсы, и учения, и первые совместные маневры. На веслах-то они и под парусом по реке ходить умеют, а вот по широкому проливу… Невзирая на общее командование адмирала Ньюцигена. Скорей всего мне так и придется остаться на кораблях нашей флотилии и продвигаться вдоль береговой линии наравне с войском.
— Так, может, и я с тобой?
— Да нет, мне там моих ребят хватит. А ты будешь возле короля присматривать за Розой.
— А не безопасней будет ее взять на борт корабля?
— Наоборот. Мы ведь ничего не знаем о больших водных просторах. Мало ли что там может случиться…
Тербон засомневался:
— Странно, что она не вознамерилась тоже податься на какой-нибудь корвет.
— Да все потому, что она и не знает о моем последнем решении, — открыл маленький секрет Виктор. — Думает, что я присоединюсь к армии, когда она пойдет вдоль берега.
— Зато когда узнает…
— Вот тогда твоя опека, рассудительность и спокойствие пригодятся. Заодно организуешь непрерывное наблюдение за той наложницей, которую Гром собирается взять с собой.
— Как? Он уже об этом заявил? И для чего она нужна в походе?
— Пока не заявил, но…
Менгарец перевел взгляд на Линколу, и та стала отвечать:
— Мне стало известно, что девушка под пятидесятым номером пообещала моему сыну открыть все тайны императорского дворца в Шулпе. Тем более что ее же подруги по гарему утверждают, что Маанита из них самая прекрасная, обаятельная и активная. Вдобавок в самом деле знает больше всех о тайнах Гранлео. Так что необходимость ее присутствия в походе уже не подлежит сомнению.
— Понял, постараюсь сделать все от меня возможное. Что еще?
— Ранним утром я постараюсь свести воедино все результаты допросов о столице империи. Каждому из вас будет отправлен экземпляр, в том числе и Розе. Постарайтесь во время пути тщательно сверять сведения и вносить поправки. — Мать короля коротко задумалась, потом встала первой: — Хорошо, вроде все обговорили. Тебя я еще увижу, а вот с тобой давай попрощаюсь.
Она со вздохом подала приблизившемуся Виктору вначале руку, а потом обняла по-матерински:
— Смотри за собой и береги себя, ведь второй раз желе гарбены уже не поможет. Ну и, конечно, желаю тебе разыскать все так нужные тебе устройства.
— Спасибо. Постараюсь вернуться уже без сапог на своих двоих.
Монах Менгарец постарался скрыть подступивший к горлу комок. Впервые за два года он надолго прощался с этой женщиной, которая отнеслась к нему воистину как родная мать. Во всем поддерживала, всегда пыталась оградить от неприятностей и грудью становилась на его защиту даже когда следовало скорей защищать собственного сына.
Чтобы совсем не расстроиться, Виктор не стал растягивать прощание. Еще раз с благодарностью поцеловал руку Линколы и поспешил на выход. Вскоре его легко догнал высокий Тербон и, пристроившись рядом, высказал одно наиболее терзающее его сомнение:
— А если вдруг эта Маанита вскорости окажется беременной?
Менгарец резко остановился, осмотрелся по сторонам и торжественным шепотом отчеканил:
— Тогда она должна моментально умереть!
Генерал явно не понял и с недоумением стал уточнять:
— Почему? А вдруг ребенок окажется от Грома?
— Только при полной уверенности в этом она останется жить. Если будет хоть малейшее сомнение, Маанита должна умереть. А почему, ты и сам поймешь, если хоть немного подумаешь.
Затем развернулся и устремился дальше по коридору, кивками отвечая на приветствия редко попадающихся придворных. Тербон догнал его только перед выходом в просторный холл, возле парадных дверей дворца. И они сразу же уткнулись в сплошные спины генералов, придворной знати и вечно находящихся здесь представителей высшего дворянства. Все дружно и оживленно переговаривались, создавая усиленный гул базарной толпы, и никто даже не обернулся на топчущуюся сзади парочку. Тербон никогда не отличался деликатностью в обращении со знатью, потому что хорошо помнил, как они сдерживали его карьерный рост в свое время. Поэтому и сейчас гаркнул во всю свою генеральскую глотку:
— Что здесь происходит?! Дайте дорогу!
Живое море поспешно расступилось в стороны, а по всему холлу пронеслись словно ветер восклицания:
— Менгарец! Его святость монах Менгарец!
Теперь и взору опоздавших предстала милая сценка: его величество Гром Восьмой о чем-то негромко беседовал с послами Башни и Саттарии, а его под локоть поддерживала разодетая в лучшее трофейное платье недавняя наложница ныне покойного императора Гранлео. Вернее, король не беседовал, а вел
