синхронности маневром: Виктора взяли в тиски, но теперь уже тройные. Третья особь парила чуть впереди и выше. С минуту все так и летели, словно четверка истребителей на военном параде. Но через минуту все три катарги стали делать резкие «просадки» вниз. И пришелец готов был поклясться, что его заставляют идти на «вынужденную посадку». После третьей, более резкой и опасной «просадки» волей-неволей пришлось подчиниться и пойти на снижение. Но изумление Виктора достигло крайних границ. Получалось, что его хотят посадить в какую-то определенную точку. Непроизвольно пришлось напрячь зрение и сообразительность, пытаясь выискать это место среди хаоса приближающегося горного нагромождения. Крутых пиков там не было, но зато острых скал и глубоких ущелий хватало с избытком. А среди всего этого каменного кавардака вилась узкая дорога. Вряд ли бы на ней разъехалось две повозки.
Показалось и маленькое плато, куда вела эта самая дорога, а потом ныряла дальше в ущелье. Виктор увидел лошадей, бродящих вокруг бездыханных всадников. И именно на это место разведчика заставляли сесть орлы катарги.
Пришлось, конечно, постараться, чтобы не врезаться в разбегающихся во все стороны лошадей, самому не пострадать и устройство не повредить. Виктор передвинул дельтаплан как можно ближе к нависающей скале и только тогда повернулся лицом к плато. Похоже, здесь совсем недавно прошел жестокий бой. Ни одного раненого, только трупы. Некоторые из воинов, без сомнения, были из Львов Пустыни. Тут монах не сомневался, слишком много он увидел в последнее время воинов империи Сангремар. А вот другие покойники скорей всего принадлежали к какой-то знати. Мало того что они были богато разодеты, так еще и их оружие выделялось великолепной, хотя порой и совершенно нефункциональной для боя отделкой.
Три птицы теперь восседали возле другой скалы, расколотой посредине узким зевом пещеры и с обеспокоенным клекотом пытались заглянуть в темнеющее пространство. При этом они часто оглядывались на разведчика, как бы недвусмысленно намекая: «Разве ты не видишь, что мы не можем протиснуться внутрь?!»
Спросить о сути состоявшихся разборок оказалось не у кого. Поэтому Виктор сделал несколько шагов в сторону пещеры, а когда расслышал поощрительные интонации в птичьем клекоте, ошарашенно подумал:
«Да они просто настаивают, чтобы я туда отправился в гости. Или они и в самом деле настолько разумны, или меня явно не за того принимают. Но делать-то нечего, надо идти. Правда, без оружия воину негоже расхаживать…»
Присмотревшись к трупам, он выбрал себе нечто наподобие короткого палаша. Потом немного посомневался, но подобрал и надел на сгиб левой руки небольшой круглый щит. Ворча при этом себе под нос:
— Еще бы уметь этим железом пользоваться…
Судя по некоторой настороженности среди катарги, они не сомневались, что человек с оружием опасен. Теперь они следили за его движениями непрерывно, а Виктор продолжал приближаться к пещере, рассуждая:
«Что-то мне подсказывает, что бой этот закончился не больше часа назад. Судя по количеству лошадей, начался он здесь, а потом скорей всего переместился в пещеру. Наверняка туда отступило меньшинство. Продолжая логическую цепочку, можно додуматься и до того, что уже пора хоть кому-то из сражающихся выбраться наружу. А раз их до сих пор нет, то… что? Неужели все посекли друг друга? Почему бы и нет! По крайней мере, мне подобный исход нравится больше всего. Можно и заглянуть, раз птички так настойчиво просят…»
Сделал первый шаг и прислушался. Вроде никаких звуков. Затем протиснулся в узкий створ и опять замер. Тишина. Зато трупов здесь хватало, и приходилось внимательно смотреть под ноги, чтобы не поскользнуться. Еще десяток шагов, и до слуха стали долетать редкие удары, выдающие бой на мечах. Парочка переходов, несколько узких расщелин — и звуки стали отчетливее. Пришлось в густом полумраке двигаться дальше, благо что пещера не оказалась глухим гротом, а скорей всего расколовшей надвое гору трещиной. Поэтому рассеянный свет кое-как сюда проникал. А вскоре стало еще светлей, и Менгарец вышел в большую пещеру, освещенную лучами солнца, пробивающимися сквозь трещины. В пещере шел вялый бой. Потому что оба измученных соперника двигались из последних сил.
Спиной к маленькой нише стоял довольно старый, но еще крепкого телосложения мужчина. На левом бедре у него была жуткая рана, доходившая до колена, и оставалось поражаться, как он продолжает защищаться, потеряв столько крови. Левой рукой он изможденно опирался на посох, а в правой держал внушительный по размеру меч.
Его атаковал один из имперских воинов и наверняка давно бы покончил с соперником, если бы и сам не был тяжело ранен в правую руку и не орудовал поэтому левой. Лев Пустыни тоже истекал кровью, но вместо того, чтобы присесть в стороне и хотя бы перевязать рану, с настойчивостью берсерка продолжал бросаться на противника. Тот отвечал экономными и расчетливыми ударами на каждый редкий выпад, но чувствовалось, что очередное его движение в любой момент может стать последним.
Виктору хватило беглого взгляда, чтобы оценить обстановку и в доли секунды выбрать для себя врага. Да и позиция у него оказалась превосходная. Неслышный шаг — и палаш резко опустился на шею имперца. Но неожиданная помощь не расслабила обороняющегося мужчину:
— Ты кто? И откуда здесь взялся?
Его довольно сильно смутила белая одежда пришельца.
— А ты кто такой? — с апломбом переспросил Менгарец, вытирая палаш подобранным головным убором поверженного Льва. — И какое имеешь право меня спрашивать о подобном?
Мужчина нахмурился, но затем гордо вскинул подбородок:
— Меня зовут барон де Брюнез, и по личному указанию его величества монарха Роцаги я являюсь здесь губернатором.
— Вот даже как, — пробормотал Менгарец, внимательно осматривая свою одежду на предмет нежелательных пятен крови. — Так у вас тут даже еще дворянство и знать остались?
— Конечно, остались. Как же иначе…
— А у нас вот ходят слухи, что у вас в Роцаги уже всех давно вывели, пленили и отправили в рабство вонючие шакалы. Или вы откупаетесь от кровавой империи своими крестьянами?
Об обстановке в этом государстве Виктор знал только со слов плененных имперцев, а те в своем большинстве утверждали, что король здесь марионетка, а парочка его придворных — жалкая кучка обнищавших дворян, прикрывающаяся громкими титулами. Подобные упреки назвавшегося бароном должны были возмутить, но он только сдавленно просипел очередной вопрос:
— А где это «у нас»? Ты откуда все-таки?
— Почему бы и не представиться, — пожал плечами Виктор, сосредоточивая свой взгляд на ране барона. — В королевстве Чагар меня называют высшим проповедником монастыря Менгары.
Раненый вздрогнул, скорей даже затрясся от услышанного:
— Чагарец?! Но ведь на вас с войском пошел Гранлео!!!
— Ну и что? Даром, что ли, мы к сражению готовились? Ни один человек из его армии не ушел от кары. Причем только двадцатой части повезло сдаться в плен. Большой шакал тоже уничтожен. Эй, дядя, ты чего? — Виктор заметил, что де Брюнез выронил свой меч и собирается бухнуться на колени. Его губы исступленно шептали:
— Чудо, чудо случилось! Я дожил до этого, дожил…
— Э-э! Так не пойдет! Ну-ка присаживайся вот сюда. — Менгарец достал из внутреннего кармана импровизированную аптечку, с которой он в последнее время не расставался, и стал умело обрабатывать рану. Перетянул жгутом, залил обеззараживающим травяным экстрактом и плотно перебинтовал. Но этого явно оказалось мало, кровь проступала через плотную повязку, хотя и не таким потоком, как прежде. Надо было срочно зашивать рану.
— Сам выйти сможешь? — В узком проходе и расщелинах все равно от другого человека никакой помощи.
— Смогу, — уверенно ответил барон, хотя сразу поинтересовался: — А кто из нашего отряда остался?
— Никого. Я только одни трупы видел. — Пришелец подал барону упавший в сторону посох, чтобы тот
