– Мне бы не хотелось, чтобы моя девушка видела всю грязь и мерзость, которую приходится наблюдать мне. Не каждая подобное выдержит и потом сможет оставаться счастливой в любви…
– Как же так? А вот моя Розалия…
– О-о! Сравнили! Да такие умные женщины вообще редко встречаются.
– Так что же, – нахмурился капитал, – тебе вообще девушки не нравятся?
– Да я просто пока не хочу с этим спешить. Но могу сразу сказать: отныне постараюсь к ним больше присматриваться. Вдруг какая и отыщется…
– Вот это правильно, сынок! – обрадовался Донтер, обнимая одной рукой паренька за плечи. – Тем более что каждый мужчина в наше время просто обязан оставить после себя как можно больше потомков. Сам видишь, что от великой цивилизации осталось.
Юноша на это вдруг замялся, потом зарделся, но все-таки выдавил из себя вопрос. Хотя в семейном кругу дети порой и задают подобные задачки своим родителям:
– Ну а вы сколько потомков собираетесь оставлять?
– Э-э-э… – Пожалуй, лидер Харди от такой прямоты засмущался вначале еще больше. Но потом решил довести откровение до логического завершения: – Ты ведь знаешь, что я холостяк, всю жизнь только по морям и ходил. Хотя, признаюсь, к девственникам или монахам себя никогда не причислял. Но вот Розалия перенесла тяжелую утрату: в Хрустальном городе у нее оставалось двое детей. До сих пор она частенько давится по ночам слезами и не может спать из-за скорби по самым близким. Но! Ты ведь знаешь, что у меня от тебя нет никаких секретов. Поэтому могу признаться: Док утверждает, что у нас еще все возможно. Так что мы, так сказать, в этом направлении работаем. Чего и тебе в самом скором времени желаем.
Массум, готовясь к собственному утоплению, вспомнил об этом разговоре и непроизвольно улыбнулся. К девочкам его все равно пока не тянуло, а вот искренняя материнская забота Розалии и отцовское обращение «сынок» со стороны Донтера его порой умиляли. Да и Бензика он уже давно мысленно называл дедушкой, хотя тот и становился частенько невыносимым из-за ворчания и чрезмерных заданий, сваливаемых на голову личного адъютанта. Но за этих троих Массум был готов перегрызть горло любому предателю или злоумышленнику. Потому и следил с непрекращающейся подозрительностью за каждым ненадежным горожанином. Да и окрестных поселенцев не оставлял без должного внимания. Вот и сейчас он хотел бегло осмотреть все дальние выселки и сделать точный подсчет находящихся там людей. По мнению лидеров, следовало в ближайшие дни стянуть их всех в Харди и, в меру их возможностей, приспособить для обороны, диверсий, партизанской войны или контратак.
Юноша тщательно выбрал одну из свечей, замеряя линейкой длину воскового столбика, и пристроил ее на специальную подставку рядом с натянутой веревкой. Примерно через два часа фитиль пережжет волокна, противовесы опустятся вниз, а платформа приподнимется над водой. Останется только привычно прокашляться, выползти, освободиться от самозатягивающихся петель, удерживаемых теми же противовесами, и выбраться из большой ванны. А уж потом помочь вернуться из путешествия разума Розалии и Донтеру. В крайнем случае, если что-то пойдет не так, через четыре часа вниз спустится Даниэль Баругви и вытащит из воды всех троих по очереди.
Массум залез в ванну, еще раз перебрал в уме все свои действия в предстоящем путешествии, решительно выдохнул лишний воздух из легких и умело поднырнул под находящиеся в воде дуги, прикрепленные к платформе… Через минуту полная тишина окутала глубокие рудные выработки. И только потрескивания горящего фитиля да колеблющийся свет нарушали безмолвие и густую тьму пустынных галерей.
Система сработала безукоризненно. Через намеченное время веревка перегорела, и вскоре юноша, откашливаясь, перелезал через бортик в соседнюю ванну. Разъединив объятия, он оставил всплывшего спиной вверх мужчину на месте, а женщину подтянул к бортику. Привычно нащупав ногами шершавую поверхность, он обхватил Розалию под мышки и вытолкнул грудью на расстеленный кусок толстой ткани. Ведь ныряли разведчики почти голыми, чтобы потом не подниматься наверх в мокрой, сковывающей движения одежде. Потому и старались при вытаскивании не наносить друг другу царапин.
Женщина откашлялась, и уже вдвоем они приподняли на бортик грузного капитана. И только он после оживления начал вылезать из бассейна, как юный разведчик стал делиться информацией:
– Кажется, произошло то, чего опасался наш врач.
– Кхе-кхе! Чего он только не опасается…
– Но об этом он говорил как об одной из самых больших опасностей для города. Я имею в виду Глотку Дьявола.
– Только этого не хватало! Кого туда понесло? Перед самой катастрофой правящий император Дайви, после обсуждения этого шага с декерлом Вителлой, поведал ведущему невропатологу о древнейшей тайне Харди. Бензика собирались привлечь к проблеме изучения ядов, пробы которого успели собрать в туннеле опускавшиеся туда принц, Вителла и несколько самых преданных сотрудников в сопровождении гвардейцев. Поэтому господин Яруги и был в курсе всех опасностей, связанных с этим исследованием. Знал он и о резервном пути, который в виде наклонного туннеля пробили к повороту ступенек со стороны плоскогорья, и о том режиме «вдоха и выдоха», которые совершала Глотка во все времена. С момента катастрофы ни разу ядовитый воздух не вырвался из-под развалин императорского дворца, из чего следовало, что основной ход завалило наглухо и «дыхание» идет по ходу резервному. Но вот что будет, если любопытные горожане разберут все завалы? И так территория дворца считалась для них самым лакомым кусочком, к которому стремились добровольцы иногда даже в ночное время. Тонны пропавших сокровищ бередили горячие головы самых отчаянных авантюристов. Поэтому довольно много рисковых мужчин пытались действовать скрытно, глубокой ночью, норовя пробраться среди нагромождения развалин при свете факелов. А теперь дошло до того, что и днем осмелились копаться в запретном месте. Оставалось только выяснить, кто именно.
– Глава рода Шесталов! – объявил Массум. – Кто-то из их малышни нашел лазейку среди блоков и пробрался до самих ступенек. Теперь этот жадный Меис Шестал вне себя от нетерпения и предчувствия скорого сказочного богатства.
– Опять этот грамотей воду мутит!
– Он самый! Тоже лично камни ворочает.
– Ох! – воскликнула с жалостью Розалия. – Зачем ему это богатство? Ведь сейчас уникальные драгоценности порой отдают за каравай хлеба!
Но капитана в первую очередь поразило другое:
– Не понял: Меис прямо сейчас пытается разобрать завалы?
– Вот именно.
– Но ведь все его мужчины обязаны трудиться на авральных работах по укреплению города.
– В том-то и дело, что глава рода забрал с собой на раскопку всех женщин и детей. – В тоне юного разведчика слышалась досада и сочувствие. – Причем главарь еще и сумел их убедить в скором благе для каждого. Мальчики, девочки, старики и женщины там просто надрываются от усердия. А ведь среди женщин – несколько беременных.
– Хватаем карты и спешим наверх. Потом уже сделаем совместные отметки! – распорядился Донтер, надевая на себя легкие одежды и навешивая вместе с поясом и ремнями многочисленное оружие.
Шли чуть ли не бегом, поэтому было не до разговоров. Разве что при пятиминутной переправе по озеру перекинулись несколькими подробностями своих наблюдений. В частности, капитан уточнил, с какой стороны и в каком количестве строптивцы стараются пробраться к входу в Глотку Дьявола. Массум пересказал, какими словами Меис Шестал убеждал новообразованный род, в который влилось много соседей, выживших в катастрофе поодиночке. Ведь при разбирательствах такими тайнами, которые «подсказало озеро Откровения», легче всего оперировать и затем прижимать строптивых собеседников к стенке. Уже не раз такие методы не только помогали остановить воров или грабителей, но и прекратить в самом зародыше начинающиеся межличностные споры и драки, которые в ином случае могли бы закончиться кровопролитием. Как лидер возрождающегося города, капитан всегда боролся за жизнь каждого горожанина, но если со стороны зачинщика вражды продолжали доноситься угрозы, а впоследствии и Массум подтверждал приготовления к мести, такого человека уничтожали быстро и беспощадно. Времена и нравы были не те, чтобы позволить себе игры в демократию. Да и тюрьму в городе – после громогласного заявления о всевидящем оке озера Откровения – решили не строить.
