— О чём ты мечтаешь больше всего в жизни?
Золана попыталась отшутиться. Хотя может, и не шутила совершенно:
— Выйти за тебя замуж и родить пятьдесят детей.
Мужчина в её объятиях вздрогнул от представившейся ему картины и запричитал:
— Кошмар! Пятьдесят одновременно орущих младенцев кого угодно тут же сведут в могилу.
— Не волнуйся дорогой. Я их буду рожать по одному в год и приносить к тебе лишь сытыми, весёлыми и игривыми.
— А если серьёзно?
— Если серьёзно, то готова согласиться на десять. Если ты не хочешь больше…
— Ладно, с этим всё понятно. О количестве всегда можно договориться по ходу совместной жизни. Но вот в наёмницы ты, с какой мечтой вербовалась?
— А ты уверен, что хочешь об этом знать?
— Совершенно уверен.
— Но в таком случае ты возьмёшь на себя огромную ответственность.
— Я? — фыркнул Кашад. — При чём здесь какая-то ответственность? Ты просто расскажи о своей мечте и всё.
— Хорошо. Раз ты настаиваешь. — Золана явно включила ночное зрение и теперь пристально рассматривала лицо своего любовника. — Но ещё раз хочу тебя предупредить, моя мечта тебя коснётся обязательно. И скорей всего ты тоже возжелаешь участвовать в её исполнении.
— Вряд ли, — решил отшутиться Кремон. — Семейная жизнь меня совершенно не прельщает.
— Увы! Моя мечта связана не со счастьем, а с большой кровью.
Заметив, что парень затих, словно предчувствуя нечто плохое, Золана продолжила:
— К данной минуте я совершенно уверена: ты не такой как все. Я о наёмниках. И если бы я знала об этом с первой минуты нашего знакомства, никогда бы на тебя не бросилась. Но теперь уже поздно. Я твоя полностью и навсегда. Скажешь мне, умри — я сделаю это безропотно. Скажешь совершить самое мерзкое и невозможное — и это я совершу не задумываясь. Остальные мои домыслы по твоему поводу пусть пока остаются со мной. Мне их даже страшно высказывать вслух. Но самое главное, я уверена: ты всегда будешь бороться за справедливость до конца. И никогда не забудешь свои долги или обещания.
— Ты льстишь так, что мне становится страшно…
— Можешь шутить, сколько тебе будет угодно. Меня твоя маска не введёт в заблуждение. Теперь слушай о моей мечте. В неприступной горной долине Менсалонии есть одно место, о котором я тебе уже упоминала вскользь. Там построен город гладиаторов, рынки рабов и возведены многочисленные арены. Там постоянно, на потеху одичавшим зрителям убивают, режут, насилуют и совершают самые мерзопакостные действия, которые может придумать и совершить человек. Там собралось такое скопище извращенных ублюдков, что грехов даже сотни колабов-людоедов не хватит, что бы перекрыть грехи самого молодого из тех уродов. И вот моя мечта как раз и заключается в том, что бы стереть это место с лица нашей планеты.
После некоторого молчания Кремон выдавил из себя:
— Похвальная мечта…
— И теперь, — тут же откликнулась Золана. — Ты тоже не позволишь такому гнойнику существовать на теле нашего мира.
— Хм, вообще-то…, — начал, было, парень, но менсалонийка его экспансивно перебила:
— Хватит притворяться, побудь хоть раз самим собой. Ты ведь поможешь потом справиться с теми ублюдками? А если со мной что-то случится, то и сам прекрасно доведёшь мою мечту до исполнения.
— Да что с тобой может случиться?
— Всё, что угодно. Но мне теперь ничего не страшно. В случае моей смерти ты за меня отомстишь. И не только за меня. Там погибло и погибает ежегодно несколько тысяч детей, которых свозят со всего мира.
— Так уж и со всего…?
— Не веришь? Вот у вас, в Южных княжествах есть бездомные или беспризорные дети?
— Нет. Их по закону задерживают и отправляют на принудительную учёбу в специальные интернаты.
— А ты хоть раз в своей жизни видел такой интернат?
Кремон на минуту задумался, перелопачивая накопившиеся в голове по этому вопросу сведения:
— Не припомню…
— Бесполезно вспоминать о том, чего не существует в природе. У нас в Менсалонии тоже многие вверят в специнтернаты или воинские подростковые училища. На самом деле детей со всего континента покупают и везут в ту самую Долину Смерти. Мы, все кто там хоть раз побывал, так её называем. И удалось оттуда вырваться лишь считанным единицам. Двое осталось жить в столице, ещё несколько человек разбрелось по всему свету. Но я и тебе дам координаты их местонахождения. Они готовятся к той самой мести, что и я. И только ждут сигнала к общему сбору.
— Странно, ведь колабы наверняка знают об этом. Ты ведь помнишь суть допроса под Сонным Покрывалом?
— Ещё бы! Но колабам глубоко плевать на наши внутренние разборки. Они даже знают о цели моего вступления в полк наёмников. После окончания контракта подобрать себе отчаянную и сильную команду и уже с ней штурмовать Долину Смерти.
Кашад непроизвольно погладил женское плечико и спросил:
— А я тебе в первый же день показался самым сильным и отчаянным?
— Вне конкуренции. Только я тогда не подозревала, что влюблюсь в тебя как последняя дурочка. По самое некуда…
— Вот только не надо так серьёзно об этом говорить. Мы договаривались лишь греть время от времени друг другу спинку. Я ведь могу разозлиться и убежать в увольнительную к огианкам. Или ты вздумаешь возражать?
Тело Золаны напряглось словно стальное, но произнесла она на удивление ровным голосом:
— Нет, возражать не буду. Только попрошу вернуться следующей ночью и погреть меня хотя бы через день.
— Ну вот, совсем другое дело, — вздохнул Кремон с самодовольством и тут же опять провел рукой вдоль всего позвоночника менсалонийки. Остановил ладонь на упругой попке и сразу почувствовал, как женское тело становится податливым словно воск: — Но! Раз уж я никуда не пошёл, то давай всё-таки погреем друг дружку…
Ещё несколько ночей прошло в лихорадочных поисках трактата «Установки». Невменяемый уж стал отчаиваться, когда удача неожиданно улыбнулась ему с совсем другой стороны. Однажды его вызвали в штаб, непосредственно к полковнику. И рядом с тем находился совершенно незнакомый колаб весьма преклонного возраста. Распознавать чёрные цилиндры было весьма нелегко, но Кремон с каждым днём всё больше и больше улавливал невидимые на первый взгляд различия. И теперь ему даже не приходилось маркировать всех значительных командиров. Он их отличал лишь по внешнему виду. Но старика отмаркировал чисто автоматически сразу после доклада.
Полковник Лирт сразу же перешёл к делу:
— Хочу представить тебе моего старого приятеля, господина Сальпера. Он весьма знаменит в нашем обществе как учёный, историк и даже археолог. А недавно, при случайной встрече он меня буквально засыпал вопросами, нет ли среди личного состава кого-то, кто хоть раз в жизни видел любые загадочные письмена. Сразу мне вспомнились твои показания, что на границе с Пустыней Умерших Духов ты пытался как-то прочитать непонятные символы.
— Было дело, — подтвердил Кашад, добавляя к эмоциям радость воспоминаний о родине. А старенький колаб-историк сразу перехватил инициативу разговора в свои руки и тут же засыпал десятника вопросами:
— Где это было? Укажите на карте. Как эта россыпь камней выглядела? Сколько всего камней было с надписями?
