драконов лишь пожал плечами, развел ручищами и скорбно кивнул:
— Ну… раз надо, значит, поселимся во дворце!
После чего Старгелу Бою Фиолетовому прикололи на грудь редчайший живой, но совершенно черный цветок Эйши, символ траура и скорби, и провели во дворец. Кстати, принятие цветка Эйши во все времена среди огов почиталось священной обязанностью и ношение его — на период всех похоронных церемоний — считалось категорически обязательным. Подобная традиция выполнялась неукоснительно.
Понятно, что мелким членам свиты короля драконов цветков Эйши не досталось, но к подобным трудностям все относились с пониманием: на столько гостей никакие цветочные оранжереи не рассчитаны.
Старгел разместился во дворце, но все-таки половину своей свиты отправил в собственное посольство со словами:
— Если мы здесь будем на всем готовом, то чего они у нас под крыльями мешаться будут?
Галиремы по этому вопросу сразу высказали горячее одобрение. Наверняка надеялись на более тесное общение с королем драконов без лишних секретарей и помощников.
В тот же вечер в гигантский дворцовый комплекс стали заселяться и другие прибывшие из соседних государств гости. А ночью произошло досадное недоразумение, как потом всеми силами пытались доказать Галиремы. Одно крыло строения, предназначенное для заселения прибывающими на следующий день гостями, значительно выгорело от пожара. Вот здесь и начались некоторые странности в поведении монархов.
Еще ранним утром, невзирая ни на какие просьбы, настоятельные уговоры и даже полуистерические обиды, Старгел Бой Фиолетовый перебрался в свое посольство. При этом он заявил только раз и больше этого не повторял:
— Не желаю жить в строении, где при пожаре могу сгореть, словно моль!
Как ему ни доказывали, как ни демонстрировали абсурдность подобного заявления, ничто не могло изменить озвученное решение. Хотя любой дракон мог шагнуть с подоконника наружу и ни одной решетки на той части дворца не осталось, крылатые убрались в свой недавно построенный небоскреб, самое высокое здание Яны.
Прибывший в это самое время король Энормии немедленно был взят в кольцо своими телохранителями, после чего Первый Светоч магического совета, министр внутренних дел Энормии Тормен Звездный, заявил:
— Только в наше посольство! Пожары — это худшее из зол!
Цветки Эйши они на себя нацепить позволили, но дальше этого не пошли. И многие в тот момент заметили жуткое недовольство, а то и бешенство некоторых Галирем. Сразу становилось искренне жаль тех ротозеев, по вине которых в царском дворце произошел такой несвоевременный пожар.
Не менее категоричной оказалась в вопросе поселения и делегация Сорфитовых Долин. Таги и сорфиты выразили соболезнования, посидели за общим столом переговоров со знаменитыми колдуньями, а потом, красуясь мрачно-торжественными цветками Эйши на своей одежде, удалились на принадлежащую им дипломатическую территорию. А на обидные замечания и упреки вслед оставили на столе свой свод законов и ритуальных традиций. А там ясно было прописано: представителям обоих видов вообще строго запрещалось находиться во время церемонии похорон в доме погибшего воина. Погибал гражданский подданный — разрешалось! Авот если воин — увы! Не обессудьте! Мы уважаем ваши традиции, но не забываем и о своих. А кто был принц? Вообще, самый лучший воин над всеми воинами!
Так и ушли таги с сорфитами из царского дворца. После чего пришлось распорядителям, поскрипывая зубами от страха за свои шкуры, расселять остальные прибывающие делегации по запланированным местам, а Галиремам перестраивать всю основную тактику действий. Все-таки три делегации наиболее могущественных союзников поселились в явно не запланированных местах.
Мало того, когда к вечеру в Яну прибыли первые лица Кремневой Орды, тоже не обошлось без досадного и совершенно ненужного скандала. Мирта Миротворная, супруга Фаррати Ваена Герка, оказалась несносной, взбалмошной, истеричной и неадекватной персоной. Осознав несравненную красоту встречающих огианок и усмотрев в поведении мужа слишком уж страстные взгляды в сторону прекрасных тел, прямо во время церемонии встречи закатила пренепри-ятнейшую истерику, в финале которой воскликнула:
— У нас есть свое посольство, и ночевать среди коварных соблазнительниц ты будешь только после моей смерти.
Убить прямо на месте свою норовистую супругу Ваен Герк не решился и с хорошо видимым сожалением, стыдом и после искренних извинений удалился в собственную резиденцию. Хоть мнение Кремневой Орды в предстоящих торгах и переговорах почти не учитывалось, но эта эскапада не сказалась благотворно на моральном спокойствии Галирем. Слишком трудно добиться единого мнения в таком огромном коллективе, когда вдруг со стороны пусть и незначительный, но крикливый участник выдвинется со своими претензиями или несуразными предложениями.
Но делать было нечего, и Галиремы, разделившись на команды или в одиночку, бросились налаживать, а то и строить заново мосты взаимопонимания и полного доверия. Следовало в сжатые сроки добиться более чем благожелательного отношения всех без исключения союзников к Царству Огов. Ибо времени оставалось всего два дня: следующий — для предварительного обряда прощания и жалостного ужина, и послезавтрашний — для непосредственных похорон, а также прощального заседания всех монархов. Заседания итогового, переходящего в заключительный банкет. Если во время планируемого финального мероприятия и прозвучат какие-то всеобщие заявления, то именно в тот момент и ни одним днем позже или часом раньше.
А для этого великим колдуньям ой как придется постараться!
Глава тридцать девятая
СДЕЛАЛ ДЕЛО — ЛЕЧИСЬ СМЕЛО
Долго праздновать победу над Соплом было некогда. Как только последние соратники герцога Ботиче выбрались на поверхность, штаб всей спасательной операции сместился ближе к Прангарду, и уже там стали разбираться с замешанными в противоправной антигосударственной деятельности заговорщиками. По всем законам, спасшимся из Подошвы таги и сорфитам грозила смертная казнь. Но ведь дело не нуждалось в спешке, да и короля, отправившегося на похоронные церемонии в Царство Огов, пока не было в столице. А при его благосклонности и доброй воле вполне можно было ожидать помилования для уже давно раскаявшихся преступников. Мало того, все преступницы женского пола оказались беременны, а это тоже давало вполне приемлемые, естественные в данном королевстве поблажки и попущения. Да и вообще, многие нюансы сразу выдвигали спасшихся разумных скорее на роль пострадавших, чем заядлых или закоренелых преступников. А три года жуткого плена под Соплом у кого угодно могли если не изменить политические взгляды, то уж явно смягчить или сделать толерантными.
Последним на поверхность поднялся виконт Деморт. И именно он официально заявил, что Мони Лу, отныне называемая «ее величество», приняла незыблемое решение оставаться возле законного супруга до самого последнего своего вздоха.
Этот авторитетный таги и поведал о последнем событии, которое прошло в жарких пещерах Подошвы, когда все невольные пленники собрались последний раз на общую сходку. В тот момент уже стало известно о победе над крысами, створы остались раскрыты, и в межпространственном кармане ждали первую волну эвакуированных. Именно по этой причине и вступало в силу соглашение-уговор, которое изначально придумала маркиза Баризо, потом заставила Растела поклясться в его исполнении и которое отныне снимало смертельную угрозу со всего Мира Тройной Радуги.
И только тогда, после пространной речи виконта Деморта, находившиеся в полном неведении создания осознали весь ужас своей недавней неосведомленности, содрогнулись от ощущения своего полнейшего бессилия перед лицом всеобщей гибели.
Попутно с этим и к Мальвике Баризо пришло великое признание, а ее короткая биография, ее имя
