запах». И далее: «…некие отец Эдмундс, по прозвищу Вестон, отец Дибдэйт, отец Томсон, отец Стемп, отец Тайрелл, отец Тулис, отец Шервуд, отец Уинкефилд, отец Муд, отец Дэйкинс, отец Баллард, священники и иезуиты… вступили в жульнический заговор под предлогом экзорцизма»[920]. Однако вскоре монополию католических миссионеров на проведение экзорцизма разрушили пуританские священники, взявшие идею об изгнании дьявола на вооружение в целях пропаганды своего собственного учения. Апологетом пуританского направления демонологической мысли, обосновавшего возможность и необходимость проведения экзорцизмов, считается священник, проповедник, экзорцист и полемист Джон Даррелл. В качестве экзорциста он начал свою деятельность в 80-е гг. XVI века, а в 90-е годы уже руководил серией экзорцизмов в Ноттингемшире, Ланкашире и Стаффордшире. Масштабы и активность его деятельности вызвали интерес со стороны церкви, и получили широкий общественный резонанс в связи с подозрением в мошенничестве. В 1598 году в результате судебного разбирательства Даррелл был осужден как мошенник, обучавший своих пациентов симулировать одержимость, лишен сана и приговорен к году тюремного заключения. В результате, Даррелл написал труд, в котором подробно описал случаи своих пациентов, и дал обоснование своим действиям[921]. Экзорцистская деятельность Даррелла и ее идейное основание стимулировали соперничество между течениями в англиканской церкви и, в результате, возникла дискуссия[922] между сторонниками[923] и противниками Даррелла вокруг проводившихся им экзорцизмов, искренности его пациентов, самой возможность одержимости дьяволом и его изгнания молитвами и постом.
Основной идеей, на которой Даррелл построил защиту одержимости, была уже не новая, встречаемая ранее у св. Иустина Мученика и других христианских апологетов, идея о способности изгонять дьявола как доказательстве истинности христианского учения, приспособленная Дарреллом для пропаганды способностей именно пуританского вероучения творить чудеса, выступая тем самым одновременно и против папства и против англиканства[924]. Ближайший сподвижник Даррелла священник Джордж Мор прямо писал, что «может быть лишь одна истинная Церковь, принципиальной чертой которой является способность творить чудеса, и, главное, изгонять дьявола» [925]. Даррелл, в свою очередь, аппелируя к Библии и протестантскому наследию[926], утверждал, что молитва и пост являются надежными средствами изгнания дьявола. По мнению Даррелла, они «не способны творить другие чудеса», потому что действуют «не сами по себе, а только с божественного благословения»[927]. В ответ канцлер Кембриджа принял меры против продажи сочинения Даррелла. Кроме того, в памфлетную войну против него вступили арминианские священники[928], несколько знаменитых памфлетистов[929] и будущий архиепископ Йоркский, Самюэль Харснет[930], тогда еще священник Банкрофта. Именно Харснет разоблачил на суде жульничество Даррелла и вместе с Диконом и Уолкером категорично заявил, что «экзорцизм бесполезен», потому что «время чудес закончилось», «молитвой и постом больше нельзя изгнать дьявола», и «реальная одержимость стала делом прошлого, делом времени Христа и его апостолов»[931]. В английском переводе специально была опубликована дискуссия вокруг французского случая одержимости Марты Броссьер[932], чтобы показать, что по естественным причинам одержимость является мнимой. В ответ Даррелл написал два труда[933], в которых подробно ответил на критику своих противников, считая ее необоснованной, однако ответа от них не получил. В день церемонии вручения дипломов и присвоения степеней в Кембридже Уильям Барлоу официально заявил, что одержимость больше не возможна[934].
Итак, совершенно очевидно, что в тот период актуальности идеи одержимости способствовала ситуация религиозного противоборства между различными течениями внутри христианской церкви. Также ясно, что общественный интерес к этой теме стимулировался как этим противоборством, так и неожиданно ставшим актуальным после принятия государством антиведовского статута 1563 года вопросом ведьм и необходимости «охоты» на них, поднимавшимся и подробно обсуждавшимся в памфлетной литературе тех лет. Однако острота религиозного вопроса и ведьмомания той эпохи были не единственными факторами, определившими развитие идеи одержимости в Англии.
Дело в том, что уже к концу XV века все более очевидным стал кризис замкнутой и самодостаточной системы средневековой медицины[935]. Этот процесс шел параллельно с развитием светских наук и светской культуры, и на этом фоне медики начали наступление против засилья церковных идей в медицинской сфере. Начиная с эпохи Ренессанса, врачи постепенно заняли следующую позицию: все болезни, как духовные, так и телесные, основаны на естественных изменениях организма, а потому должны относиться скорее к сфере медицины, чем к сфере религии[936]. Так Парацельс в Швейцарии, Иоганн Вейер в Нидерландах, Амбруаз Паре во Франции и другие врачи вместе с ними вернулись к позиции Гиппократа, отрицавшего какое-либо сверхъестественное влияние на человеческий организм[937]. В силу этого одержимость стала тем краеугольным камнем, на котором острее всего столкнулись натуральная медицина и теология.
Суть позиции медиков по этому вопросу сводилась к тому, что они настаивали на естественном характере одержимости, считая ее тем, что античные врачи называли истерией, и, следовательно, относили ее диагностику и лечение к сфере натуральной медицины. Адептом этой идеи в английской медицинской мысли стал известный врач Эдуард Джорден (1569–1632). В 1602 году он еще с несколькими членами корпорации врачей был привлечен властями в качестве специалиста на скандальный и шумный процесс по делу Елизаветы Джексон, обвиненной одержимой девушкой Марией Гловер в связи с дьяволом[938]. Несмотря на все усилия, а также личное вмешательство выступавшего ранее против Даррелла епископа Лондона Р. Бэнкрофта, убежденного в невиновности обвиняемой, медикам не удалось убедить главного судью Эдмонда Андерсона[939] в том, что рассматриваемый случай одержимости является смесью жульничества и болезни естественного происхождения[940], и обвиняемую Елизавету Джексон признали виновной. Этому неудачному процессу Джорден посвятил чуть позже небольшой трактат под названием «Краткое рассуждение о болезни, названной „удушьем матки“»[941], в котором подробно изложил свой взгляд на природу и лечение одержимости.
Любопытно, что, в отличие от противников Даррелла, он не отрицал возможности одержимости и ведовства как таковых и признавался: «Я не отрицаю […] одержимость Дьяволом изнутри, искушение им снаружи[942] и ведовство, как и изгнание одержимости через молитвы к Богу и обращения к Нему его слуг […] но такие примеры очень редки в наши дни»[943]. Однако все же предлагал рациональный подход к решению проблемы этиологии болезней, считавшихся имеющими сверхъестественное происхождение: «Те, кто склонен рассматривать каждую вещь, которую они не понимают, как сверхъестественную, соизмеряют границы природы со своими собственными возможностями: что доказывается злоупотреблением имени Господа, безосновательным использованием святой молитвы, как это делают Паписты в своих трюках, готовые применить на деле свои деревянные кинжалы; и если какие-либо девицы страдают от одного из припадков матки, они вызывают духов и изгоняют их, как если бы те были одержимы злыми духами» [944]. Другими словами, одержимость, по его мнению, имеет естественное, природное и вполне объяснимое с точки зрения медицины объяснение. Следовательно, по мысли автора, для диагностики таких явлений необходимо иметь, в первую очередь, врачебную квалификацию[945].
Джорден построил свою теорию на уже упоминавшейся античной теории об истерии как болезни матки (отсюда и название его трактата), однако переосмыслил ее по-
