Ведовство и ведьмы в Англии. Антропология зла

словами, комплекс представлений о домашних духах являлся сложным сплавом, неподдающимся однозначному определению и оценке.

Представления о домашних духах носили функциональный характер, отразивший традиционное мировосприятие сельского общества, и, прежде всего, его женской части. Глубоко многозначный образ домашнего духа впитал в себя народные представления о материнстве, интимной и социальной жизни женщины, что отразилось в восприятии его как ребенка, любовника и спутника ведьмы. При этом совершенно очевидно, что народные представления об imps при влиянии официальной культуры были демонизированы. Домашние духи воображались дьявольскими агентами, демоническими помощниками ведьмы, способствовавшими реализации ее и дьявольских замыслов. Это представление легло в основу идентификации ведьм, важным результатом которой стало усвоение в социальном восприятии идеи о наличии корпоративной связи между ведьмами и о существовании их как некой монофункциональной группы, объединенной посредством своих духов в служении дьяволу.

Влияние на народное восприятия ведовства носителей официальной и интеллектуальной культуры, наслоение и взаимопроникновение различных интерпретаций и традиций привело в результате к синтезированной идее о ведьме как источнике зла, которая гармонично сочетала в себе, и образ ведьмы- матери, насыщающей своим телом imps-демонов, и образ ведьмы-любовницы, вступающей в сексуальные отношения с духами и дьяволом. Значимыми с точки зрения самой возможности жизни контактами с домашними духами (выкармливание, совокупление) ведьма в социальном восприятии питала зло, воплощением которого выступал дьявол. Так в общественном восприятии произошел важный сдвиг к смещению религиозных концептов в социальную плоскость: дьявол стал восприниматься не как абстрактное зло, а как вполне конкретное, воплощенное и сконцентрированное во вполне реальных ведьмах, живущих среди людей.

Формирование ученого восприятия ведовства в Англии произошло позднее установления государственно-правовой концепции ведовства и начала усвоения ее обществом. Богословская теоретизация ведовства не стала источником для правовой интерпретации ведовства и не легла в основу антиведовского законодательства. Несмотря на богатую традицию, созданную континентальными коллегами, «охота на ведьм» не была теоретически подготовлена английскими учеными кругами, и последним пришлось осмыслять этот феномен уже в процессе его активного развития в Англии.

Благодаря тому, что в Англии с самого начала был признан уголовный характер ведовства, церковь была практически отстранена от прямого участия в «охоте на ведьм». В соответствии с установленным законодательством, перед светскими судами преимущественно стояла прикладная задача установить, на основании собранных вещественных доказательств, опросов свидетелей и признаний обвиняемых, преступный факт maleficia. Эта задача не требовала сложных демонологических интерпретаций, и они в целом оставались за пределами судебных интересов. Ограниченный практический смысл теоретического осмысления ведовства стал фактором, способствовавшим запоздалому развитию английской демонологической литературы.

Впоследствии этот фактор продолжал оказывать свое воздействие и на взаимоотношения ученой культуры с народной. Проникновение богословских идей в народную среду происходило крайне скупо и опосредованно. Теоретическая литература о ведовстве создавалась сравнительно малочисленной группой лиц, для которых в целом и предназначалась. Если популярные памфлеты были демократичной во всех отношениях литературой, способной влиять на формирование массового восприятия ведовства, то ученые трактаты доходили до простонародья в подавляющем большинстве через опосредованные «информационные каналы», управление которыми было сосредоточено в руках у представителей все той же ученой культуры. Значительную роль в этом процессе сыграли проповедники, прежде всего пуританские, а также судебные чиновники и привлекаемые ими к преследованиям ведьм «эксперты». При этом характер проникающих в народ идей был выборочным и соответствовал общей динамике развития ведовских преследований, а также религиозной и политической конъюнктуре.

Действия власти по отношению к народным колдовским практикам первоначально не вызвали в ученых кругах ни поддержки, ни особого интереса. Более того, интеллектуальное осмысление феномена ведовства началось со скепсиса, который возник с подачи Реджинальда Скота в среде английских протестантов по отношению к реальности ведовства. Эта тенденция первоначально сохранялась недолго, что частично объясняется активной ролью государства в преследовании ведьм, и поддержке их в обществе. При этом скептическое отношение к ведовству в английских ученых кругах, проходя через периоды полного угасания, продержалось вплоть до окончания периода массовых преследований. В конце концов дискуссия среди современников «охоты на ведьм» завершилась торжеством скептиков, отрицавших реальность ведовства и само существование ведьм. Хронологически это событие почти совпало с окончательной отменой в Англии антиведовского законодательства.

Центральной проблемой богословской дискуссии периода массовых преследований ведьм стал вопрос о статусе ведовства. Последний имел не только теоретическое и богословское значение, но и отражал отношение ученых кругов к проходившей у них на глазах «охоте на ведьм», а также государственной политике и общественному мнению. Активную позицию в этом вопросе первоначально заняли пуританские авторы. После Реджинальда Скота, отрицавшего реальность ведовства и существование ведьм в его время, возникший на время в ученых умах скепсис уступил место обратному. Последовавшие затем пуританские авторы, Джордж Гиффорд, Роберт Холленд и Генрих Холленд с разной степенью уверенности и различным обоснованием пришли к утверждению реальности ведовства. В отношении вопроса о необходимости наказания ведьм они также заняли однозначно одобрительную позицию. В результате политика власти в отношении ведьм получила поддержку среди пуританских идеологов. На географии преследований это отразилось самым прямым образом: восточные графства, бывшие прибежищем пуритан, стали центром английской «охоты на ведьм».

Парадоксальным образом пуритане стали адептами основ католической доктрины ведовства на английской почве. Заслуга в этом принадлежит Генриху Холленду, который ввел в пуританскую теорию ведовства идею договора с дьяволом. Благодаря ему в развитии английской демонологической мысли произошел поворот в сторону континентальной традиции в признании реальности ведовства. Исторически этот поворот совпал с окончательным оформлением антиведовского законодательства, и введении в него пункта о договоре с дьяволом, произошедшего при Якове I.

Утверждение доктрины, признающей ведовство и его эффекты реальностью, в качестве некой максимы в английской интеллектуальной мысли на период с начала до середины XVII века произошло после восшествия на английский престол Якова I. Большое влияние на этот процесс оказал если не сам король, то его сочинение, которое пользовалось большим авторитетом среди демонологов и на долгое время задало направление ученым дискуссиям. Взгляды короля, кроме утверждения абсолютной реальности ведовства, включали в себя такие континентальные элементы, как идею о договоре с дьяволом и идею шабаша. Впоследствии они (за исключением последней) были развиты в работах известного пуританского идеолога Уильяма Перкинса, ставшего на долгое время авторитетом в этом вопросе.

Вплоть до середины XVII века вопрос о статусе ведовства продержался на прежде установленных позициях. До окончания этого периода другого критика, сравнимого по масштабам мысли с Реджинальдом Скотом, среди английских интеллектуалов не появилось. Историческим итогом дискуссии о ведовстве в рассматриваемый период стало то, что власть и та часть ученой элиты, которая принимала активное участие в дискуссиях о ведовстве, сошлись во мнениях относительно этого вопроса. «Охота на ведьм» в Англии получила не только идеологическое, правовое и социальное, но и теоретическое обоснование, а также практическую поддержку, прежде всего, в пуританских кругах.

Богословские интерпретации ведовства не были единственными в ученой мысли того времени. В начале XVII века широко распространились «научные» объяснения ведовства, стоящие в оппозиции к его теологическим трактовкам. Наиболее яркое воплощение они получили в дискуссии об одержимости, которая заняла ведущее место в умах ученых кругов в конце XVI — первой половине XVII века и оказала существенное значение на развитие теории и практики ведовства.

Актуальности идеи одержимости способствовала ситуация религиозного противоборства англиканской церкви и католических и пуританских сил. Общественный интерес к этой теме стимулировался как этим противоборством, так и неожиданно ставшим актуальным после принятия антиведовского законодательства вопросом ведьм и необходимости «охоты» них, поднимавшимся и