найти там людей или, хотя бы, дуфунг.
А нашёл осколки на полу, стены со следами демонтированных коммуникаций и. Система регенерации воздуха, правда, работала. Но больше не было ничего. Да ещё этот хруст. Вот-вот одна из хрупких переборок не выдержит, воздух рванётся наружу, расширяя дыру, и корпус, вполне возможно, обвалится, так же, как соседние.
Он быстро миновал систему шлюзов. Не глядя, прошёл через несколько больших пустых залов. Шёл к ангарам, избегая выходить на поверхность. Сейчас, когда ничего уже не взрывалось, можно было довериться инстинктам: под открытым небом опасно, опасней, чем под крышами из фотоэлементов. В одном из помещений, по размеру больше похожем на раздевалку, увидел спасательную капсулу. Сначала не обратил внимания, не удивился даже, за какой надобностью нужна такая в лабораторном корпусе…
Уже выходя в следующий коридор, понял: двигателей нет.
— Возвращаться глупо, — сказал Лукас сам себе.
И пошёл обратно.
Нельзя сказать, чтобы он не любил странности… Увы, рыцарь-пилот Лукас фон Нарбэ испытывал ко всему загадочному слабость, объяснимую, и всё же с трудом простительную для человека, далёкого от мирской суеты.
Входя в «раздевалку», он понял, что капсулой «капсула» вовсе не была. А шкафчики вдоль стен предназначались отнюдь не для спецодежды: ни к чему одёжным шкафчикам такое количество проводов.
Лукас подошёл ближе и осторожно заглянул внутрь через прозрачный колпак. «На ложементе покоилась очень бледная женщина. Светловолосая, в униформе салатного цвета — кажется такую носили местные биологи. Ее губы и ногти были синеватого оттенка».
Женщине требовалась помощь.
Может быть, здесь проводился какой-то эксперимент, а незнакомка выступала в роли подопытной. А, может быть, она почувствовала себя плохо — кто знает, какая дрянь попала в результате взрыва в систему вентиляции — и забралась в герметичную капсулу, надеясь дождаться спасателей.
Датчики скафандра указывали, что сейчас воздух чист. Рядом с любым из шлюзов в стенных нишах хранились аварийные комплекты. Дуфунгов, полагающихся по правилам техники безопасности, Лукас там не обнаружил, но защитные костюмы были в порядке.
Дрянные. Лёгонькие. Одноразовые. Однако продержаться в таком на поверхности можно было больше часа.
Найти запорный механизм оказалось делом недолгим, и спустя несколько секунд Лукас откинул колпак капсулы.
Сначала она увидела глаза. Очень тревожные глаза в обрамлении длинных чёрных ресниц. Фиолетовые. Нет, правда, глаза цветом как тёмные фиалки, или как сумеречные рубины, что добывались в Облаке Тилбе.
Потом услышала голос:
— Дочь моя, как вы себя чувствуете?
Только потом вспомнила значения слов. И стало смешно: какая ещё дочь? Но вместо смеха получилось неслышное сипение. Губ коснулось что-то прохладное… Вода. Пластиковая туба с водой из… аварийного комплекта.
Где они? Что случилось?
Неплохо бы сказать это вслух…
— Где я?
— Понятия не имею, — ответил голос.
И кто я?
Кто?
Частичная амнезия, как последствие контузии. Это, говорят, обычное дело. В том, что ее контузило, она не сомневалась. Во-первых, смутно припоминала что-то… вот где и с кем дрались не понять. Во-вторых, не будь она ранена, что бы ей делать в витакамере?
Луиза! Ну, слава богу! Луиза Беляева…
Майор мирской пехоты, командир подразделения по подавлению организованных беспорядков.
— Вы можете встать?
Интересный вопрос. Кажется, да. Сесть у неё, во всяком случае, получилось. И голова не кружилась, и чувствовала она себя (это если бы он снова спросил), как обычно. То есть, очень хорошо.
Ну и кто тут у нас? Господи… ничего себе, прекрасный принц.
— Кто вы? — спросила Луиза, разглядывая его с головы до ног.
— Лукас фон Нарбэ, — последовал ответ, — рыцарь-пилот ордена Десницы Господней, монастырь «Святой Зигфрид». Нам лучше поспешить, дочь моя, — он протянул руку: — позвольте, помочь вам.
— Не смешите! — фыркнула Луиза.
Взялась руками за борта витакамеры, и выпрыгнула на пол.
— Ваш скафандр, дочь моя, — невозмутимо сказал фон Нарбэ.
Луиза одевалась и таращилась на пилота, не заботясь о вежливости. Лукас фон Нарбэ не походил на рыцаря, то есть, не походил на человека, большую часть жизни проводящего в невесомости. Для этого он был слишком мал ростом, и слишком правильно сложен. Даже форменный скафандр и «Тунор» в набедренной кобуре не добавляли образу достоверности.
Надевая шлем, Луиза задумалась, откуда ей знать, что скафандр форменный? Эти цвета: тёмно- синий и золото, и на груди золотой меч с крыльями вместо гарды…
Орден Десницы Господней… Ну, конечно!
— Благословите, ваше преподобие, — сказала она то, с чего следовало начать.
— Господь да благословит вас, дочь моя, — он осенил её голову святым знамением, и деловито осведомился: — системы скафандра в порядке?
— Так точно!
Чудн
— Следуйте за мной.
Шли долго.
Луиза узнавала помещения испытательного сектора. Девять трехэтажных корпусов, установленных прямо на поверхности. Они предназначались для опасных экспериментов и, кроме как через дуфунги, не были связаны ни с другими секторами, ни, тем более, с Управлением. Всё остальное: цеха, лаборатории, жилые районы, «Весёлый трюм» и даже камеры каторжан располагались на другой стороне астероида…
«Акму, — всплыло в памяти очередное название, — мы на Акму. Это владения маркграфа Радуна. Завод, лаборатории, шахта, космопорт, большой транспортный узел…»
— А где люди? — спросила она, глядя в макушку рыцарского шлема.
— Мне это тоже интересно, — отец Лукас помолчал, потом добавил: — и в эфире сплошные помехи. Здесь это нормально?
— Нет, — она огляделась, — нет, не нормально. А что, вообще, случилось?
— Взрыв.
— Что рвануло?
— Я не знаю, — голос его был спокойным, и волнение, всколыхнувшееся было, когда она услышала о взрыве, мягко улеглось. — Сейчас мы идём к ангару…
— Простите, ваше преподобие, — перебивать священника последнее дело, но иногда ситуация требует, — здесь нет никаких ангаров. Порт на другой стороне Акму.
— В порт именно сегодня прибыло четыре багалы и целый десяток куваров. Кораблю ордена Всевидящих Очей не нашлось места для швартовки. Пришлось садиться прямо на поверхность.
— Орден Всевидящих Очей?!
