раздавить.
Он вернул себе человеческий облик и остался сидеть рядом с довольно скалящимся шефанго.
— Так себе кошка, вообще-то, ага?
— Вообще не кошка, — подтвердил Князь. — Кошки — мягонькие и пушистые, а ты — тварь в чешуе, еще и колючая.
— И с клювом.
— И с когтем на хвосте.
— И ядовитая.
— О? Ну спасибо, что сказал. Теперь, если внезапно помру, буду знать, с кого спрашивать.
— Но на волка я тем более не похож.
— Знаешь что, — Князь сел, потянулся за трубкой, но передумал, — может быть, все дело в твоем стремлении к максимальной эффективности. Ты должен был быть волком, но волк — животное, волк уязвим, а то, во что ты перекидываешься, почти неуязвимо и идеально вооружено. А может быть, впрочем, дело в странностях вашей семейки. Я не знаю, по какому принципу вы выбираете имена.
— Зашибись! Какая еще семейка?
— Та, в которую ты не веришь.
— Та, которая создала меня специально, чтобы принести в жертву?
— Она самая. По-моему, сейчас подходящее время сказать тебе, что Змей — мой друг. Атмосфера располагает, и вообще.
— Не вопрос.
Зверь встал, и одновременно поднялся на ноги Князь. Огромный, но уже не пугающий так, как раньше.
По-прежнему непонятный. Хотя еще минуту назад казалось, что понимание возможно.
— Я же сказал, что, если тебя заставят уйти, я верну тебя обратно.
— Не сходится, — пожал плечами Зверь, — либо он тебе друг, либо ты дашь ему умереть. Или ты не против того, чтоб твои друзья умирали?
— Когда мое мнение начинает что-то значить, умирают все. Не беспокойся о Змее, он сильнее нас с тобой, вместе взятых. Но, раз уж ты все равно не понимаешь и половины того, что я говорю, я сделаю для тебя выжимку. Слушай внимательно, возможно, больше я никогда такого не скажу. Последние дни были не самыми плохими в моей жизни: я возвращался домой, зная, что меня там ждут, и я не собираюсь отказываться от этого ради спасения какого-то там мира. Даже если это твоя горячо любимая родина. Так понятней?
— Князь, да ты эгоист!
— Я просто правильно расставляю приоритеты.
ГЛАВА 6
Была чудесная пора.
Стоял уж Ангел у двора.
Седьмой.
С трубою
И с печатью.
И, робко дергая плечом,
шептал: «Мон дье,
пора б начать, а?!»
Высокомерный, аристократичный, пафосный. Невыносимый — если охарактеризовать одним словом. Но не хочется, чтобы он был другим. Такой, какой есть, Князь, может, и не идеален, но близок к тому. Его маска сделана из чистейшего льда, холодная, неподвижная, она красива сама по себе, а перемены, любые, могут ее испортить.
Зверю не нравилась эта маска.
Но маска скрывала пустоту, и, честное слово, этот факт заставлял находить лед красивым, холод — освежающим, а неподвижность — концептуальной. Ну а куда деваться-то, если живешь с этим под одной крышей?
Куда деваться, если не хочешь от него уходить?
Князь опасен.
И все же Зверь оставался с ним рядом. Князь был единственным, к кому не получалось отнестись с ровной снисходительностью, или того хуже, — с равнодушным презрением. Остальные… Прав был Казимир, и не стоило тогда пропускать его слова мимо ушей — остальные не были ровней. Разве что Эрик. Бывший хозяин.
Но Эрик — слишком человек.
А этот?
А кто его знает? Не убил пока, вот и ладно.
Оба держали дистанцию, личное пространство каждому требовалось размером с небольшую галактику, и все равно они умудрялись не мешать друг другу. Ловушка сработала? Дикая тварь из дикого леса подошла максимально близко — настолько близко, насколько позволили подойти. Тварь уже не была дикой. И Зверь знал, что Князь никого не подпускает ближе.
Странно было понимать, что оказался в малом круге приближенных. Ведь ничего же не делал для этого. И цели такой не ставил.
Да кто его поймет, этого шефанго?
Других проблем хватает, чтоб еще и об этом думать.
Близилась война с орками. Тир фон Рауб, бывший легат Старой Гвардии, из героя и небесного рыцаря превратился в дезертира. Трусливо и подло сбежать, считай, перед самой войной — перед войной, которая потребует максимальной концентрации всех сил и возможностей, — поступок вполне в духе демона. Вообще, странно, как это Эрик мог настолько доверять заведомо вероломному созданию?
У Эрика никто спросить не рискнул, а тот оставлял пересуды без комментариев.
Старогвардейцы тоже отмалчивались. Старой Гвардией — остатками Старой Гвардии — теперь командовал Падре. Им нужно было пополнение, но никто больше не учил новых пилотов, а мастера- самородки — большая редкость. Даже большая, чем казалось: со времен набора в Старую Гвардию сменилось два поколения, и не появилось ни одного самородного Мастера.
— В мире сейчас восемнадцать Мастеров-пилотов, из них тринадцать — твои ученики. Скажи мне, Волк, если им придется выбирать между тобой и хозяевами, кого они выберут?
Вдумчивая тишина. Мягкая усмешка.
— Молчишь. Интересно, кто-нибудь из тех, кто сейчас заступается за тебя там, снаружи, понимает это?
Вряд ли они понимали. Даже Алекс — первый из учеников, худший из учеников — даже он не понимал. Алекс не такой, он тоже в небе, но это небо полководца, а не пилота.
— Ты наверняка думал об этом. О том, что было бы, не служи твои ученики правителям-союзникам. Как бы тогда сложилась их жизнь? Они воевали бы между собой?
— Мастера не убивают Мастеров.
— Ты научил их этому?
— Да.
— Бедные дети.
