здравом размышлении, что те же. Мотивы те же, хотя цель конечная иной была. И если взглянуть на все с точки зрения Легенды, с эльфийкой нельзя не согласиться: Йорик во всем виноват. Его была идея, а мы все стали исполнителями.
Только у Легенды не правильный взгляд. Слишком уж предвзятый. Йорик-то не для себя старался. Для себя, если уж на то пошло, как раз я трудилась. Ох и запутано все… Не разобраться. Да и надо ли?.. Стоп. Кое в чем действительно надо.
Вэйше сказала, что не властна возвращать жизнь. В это я верю. Действительно, не помню ни одной сказки, в которой Двуликая оживляла бы покойников. Добравшись до ее чертогов, можно было встретиться с умершим там. Встретиться и остаться. Валрейх. Залы завершения. Да. И точно так же можно было встретиться в Валрейхе с живым возлюбленным. Ну, всякое бывало. Перегибы случались. Мамы с папами противились. Мам с папами тоже понять можно, ежели дочка — наследница, а возлюбленный — менестрель, у которого в кармане вошь на аркане, а из титулов только «король пропойц…» или пропийцев? В общем, всех понять можно. Иные такие менестрели уходили искать Валхдэйлэ. И те, кто не забрасывал поисков или не погибал в пути, рано или поздно приходили к Двуликой. Богиня Любви и Смерти, она с легкостью способна убить тело, забрав душу в свои чертоги. А там — новое воплощение, молодые счастливы, жизнь продолжается. И какая жизнь! Как в сказке. Может, даже лучше.
Да. И праздник возвращается. Почему Вэйше не предложила Легенде остаться? Астандо-то живехонек, если я все правильно поняла. Ладно Йорик, с ним неясно, то ли жив он, то ли умер. Душа к телу привязана, сотто на страже — ни то ни се, в общем. Но у эльфийки у моей совсем другая беда. И возлюбленного ее вполне можно вытащить сюда. То есть если он и вправду любит. А если не любит — одарить. Это ж запросто. Или Вэйше этого сделать не может? Силенок не хватает. Потому и не заикается даже. Врет? Надо полагать, врет. Настоящая Двуликая властна во всех мирах, где есть любовь. Называют ее по-разному, однако чтят одинаково. А эта, значит, только здесь. Ну, тоже резонно. Если вспомнить предположения Йорика о том, что Остров — отдельный мир. Игрушечный мир. Игрушечные боги. Игрушечная война. И Вэйше — игрушечная. Я бы за такие игрушки головы отрывала… М-да. Опять занесло.
Легенда без стука распахнула дверь. И застыла на пороге, увидев свернувшуюся на подушках девушку.
— Эфа?
Шефанго молча помотала головой. Потянулась лениво:
— Тресса.
— Эльрик?
— Что-то вроде. Улучшенный вариант. Что случилось?
Эльфийка молчала. Смотрела озадаченно. Что-то себе думала. Потом вошла в комнату:
— Нужно какое-то время, чтобы привыкнуть. Ты… у тебя память сохраняется, да?
— У меня все сохраняется, — сообщила Тресса тоном уставшего ментора, — личность одна. Просто она становится то мужчиной, то женщиной. Я помню все вплоть до самых интимных подробностей. Так что случилось-то? Или мне в Эльрика перекинуться?
— Каких подробностей?
— Легенда, не бери в голову. Ты, по-моему, не в себе. Так мне стать мужчиной, или просто расскажешь?
Эльфийка села на широкое ложе. Обхватила руками колени. И глянула на Трессу.
— Она оказала, что Астандо может появиться здесь.
— Угу. — Шефанго кивнула. — И все будет так, как вы захотите, да?
— Да. Все, как в сказках о Двуликой. Раз я добралась сюда, она может исполнить мою мечту. Остаться здесь — то же самое, что попасть домой. Двуликая властна над всеми мирами…
— Где есть любовь. Так оставайся.
— Да, — вздохнула Легенда. — Чего уж проще? Я чуть было не согласилась. Сразу. Но…
Тресса смотрела с неподдельным интересом. Ждала продолжения.
— Она говорит правду, — задумчиво произнесла эльфийка. — Уж поверь мне, Вэйше не лгала нам. Она действительно воплощение Двуликой, богиня Любви и Смерти. И она в силах исполнить то, что обещает. Только я почему-то не могу так.
— Почему?
— Боюсь, это окажется иллюзией. Нет, я не думаю, что она зачарует меня и Астандо будет просто мороком. Вэйше может призвать его душу и дать ей здесь новое тело. Только… здесь — это здесь.
— А вернуть тебя домой она не может?
— Я спрашивала. Нет. Не может. Этот проклятый Остров — как зашитый наглухо карман. Не карман даже. Помнишь, ты… в смысле, Эльрик сравнивал магический полог с походной чернильницей. Ну так здесь то же самое. Боги способны уходить и приходить, а люди, пока они живы, вынуждены оставаться.
— А умереть?
— Не могу. Не хочу. Даже ради Астандо. Я слишком люблю жить, чтобы умирать добровольно. Может быть, это и не правильно.
— Это правильно, — покачала головой шефанго. — Только так и надо. Ты отказалась?
— Я обещала подумать. Соблазн велик.
— Значит, отказалась.
— Как у тебя все просто!
— Это ты уже говорила. Да. Я существо незамысловатое. Зато мне и жить легче.
— Конечно, — скептически пробормотала Легенда. — Можешь объяснить мне, о чем говорили Вэйше там, внизу? Когда встретила нас?
— А о чем она говорила?
— О тебе. Об… Эльрике.
— У нас принято говорить: ты-Эльрик или ты-Тресса, это если, скажем, ты мне — Эльрику будешь обо мне — Трессе рассказывать.
— Что? Ах да, понятно. Так о чем говорила Вэйше?
— Это я у тебя только что спросила.
— Эфа… тьфу! — Легенда поморщилась и с полминуты сидела молча, раздраженно постукивая пальцами по колену. — Запутаюсь я с тобой, — недовольно сказала она. — И все-таки что значит «тот, другой, который в тебе»?
— А… Ты вот о чем? Не знаю. Честно, не знаю. По-моему, она сумасшедшая.
— Богиня? Боги сумасшедшими не бывают. Даже такие. Хотя, конечно, у нее в сам образ заложена некая… нестабильность. Ты… ты-Эльрик любил когда-нибудь?
— Любил? Нет. Я хочу сказать, если я — Эльрик, та никогда. Не успел просто. Детских влюбленностей — выше мачты, но чтобы парус сорвало, такого не было. Легенда, мне тринадцать лет было, когда я здесь оказалась.
Глаза у эльфийки стали задумчивыми-задумчивыми.
— Так у… у тебя-Эльрика… то есть, говоришь, просто не успел?
— Влюбиться не успел — Шефанго сделала явственный акцент на первом слове. — Даже не влюбиться, а полюбить. А женщины, конечно, были. В тринадцать-то лет большой уж мальчик, не находишь.
— Не нахожу. — Легенда скрестила ноги и уперлась подбородком в кулаки. — Значит, не проверить, правду она сказала или нет.
— Вэйше? О чем?
— О том, что тебе любить не дано. Тебе-Эльрику. Ну, помнишь, тот, другой, которого она одарила столь щедро, что тебе уже просто не хватило?
— Помню, Ни словечка не поняла, честное слово. Я-Эльрик мог бы полюбить тебя. Правда. Ты очень красивая, а для нас зачастую это становится самым главным. Но… ты такая стерва, Легенда!
