— Давайте учудим что-нибудь! Давайте, а?!
И они учудили!
И падал с потолка разноцветный снег ярче цветных лазерных вспышек; взлетали, вальсируя, столики и стулья вместе с людьми; стаи пушистых колибри с беличьими хвостами вспыхивали и гасли в разноцветных лучах. А умница Макс разошелся, и состояние безбашенного экстаза охватило всех, кто был в зале.
Это было… Ах, господи, да слов таких нет, чтобы сказать, как это было! Маришка смутно помнила еще, как, кружась в волнах медленной музыки, жалела, что не может влюбиться в Дюху. Ведь хорошо было бы — куда лучше, чем любить Олега, Олежку, Зверя ее свирепого. И отчетливо понимала, что домой сегодня не вернется. Что поедет в гостиницу, и до послезавтра ноги ее не будет в доме на побережье.
Во втором часу ночи решили, наконец, что пора завязывать.
— Всё. В гостиницу, — скомандовал Дюха, доставая мобильник. — Кто-нибудь знает, по какому телефону здесь вызывают такси?
— На таксо поедем. Красота! — ухмыльнулся Макс. И протянул командиру визитку: — Сюда звони.
Краем глаза Маришка увидела что-то… Она не поняла, что именно, просто стало беспокойно. Развернувшись и вглядываясь в мельтешение света и теней, в танцующих людей, все еще в состоянии навеянной Максом эйфории, Маришка подумала, что выпила уже достаточно, чтобы невооруженным глазом увидеть обязательных в таких местах нечистиков. И тут же — как вспышка — сверкнула, рассыпая цветные блики, змеиная кожа. Тьфу, ты! Просто какая-то девица в блестящей куртке.
— Не хочу в гостиницу, — уверенно сказала Маришка. — Хочу домой.
Макс закатил глаза, а Дюха только вздохнул и терпеливо стал объяснять, почему с возвращением домой могут возникнуть сложности. Первым пунктом была, конечно, машина. Вести которую сейчас ни один из них не в состоянии. А возвращаться за ней завтра из чертовой дыры, которую Маришка называет домом — это ж полный атас. Можно, конечно, вызвать такси и смотаться туда-обратно. Но вряд ли это хорошая мысль, вызывать такси в заколдованный дом…
Маришка слушала, кивала, потом осторожно потянула невидимую ниточку:
«Альгирдас…»
«Чего тебе, ребенок?» — немедленно отозвался Паук.
Слава богу, он еще не спал!
«Я вас ни от чего не отвлекла?»
«Нас? — с бесподобной интонацией переспросил Альгирдас. — Нет, „нас“ ты не отвлекла. Орнольф спит, если тебя это интересует. А вот почему ты до сих пор не в постели?»
«Не с кем», — Маришка вздохнула.
Судя по молчанию с другой стороны, Альгирдас переваривал услышанное.
«Я домой хочу, — сообщила Маришка, — а за руль мне нельзя. И что делать?»
«Что значит, не с кем?!»
Хм, похоже, у паутинной связи тоже случались проблемы со скоростью.
Альгирдас в роли дуэньи — это было так забавно! Альгирдас, каждый жест, каждый взгляд которого вызывает томление чувств и мурашки на коже, он, знающий о сексе и пороке все, что знают люди, и еще столько же сверх того, беспокоится из-за одной невинной шутки…
Однако что-то она увлеклась, фантазируя.
«Иди к машине и сделай вот так», — велел Паук.
И перед взглядом Маришки появилось нехитрое двухцветное плетение, где каждому витку узора соответствовал свой звук. Вместе узор складывался в слова:
«И что?»
«„И что” — это спросят у тебя. В двигателе обитает гремлин, скажи ему, что я приказал отвезти тебя домой. Да, и рыжему не рассказывай“.
«Почему?»
«Ругаться будет. Все. Поезжай».
Связь оборвалась, и Маришка уставилась прямо в вопрошающие глаза своих мальчиков. В полутьме не разобрать, но она знала, что у Дюхи глаза карие, а у Макса — ореховые.
— Я домой, — сообщила она вставая. — Гремлин довезет.
— Нет уж, фиг мы тебя одну отпустим, — Макс тоже встал и забрал у старшего лейтенанта визитку с телефоном такси-компании. — Правда, командир?
— Это и есть твоя паутина? — поинтересовался «командир», убирая мобильный.
— Это не моя паутина, — гордо ответила Маришка, — это его паутина. Лучше телефона, да?
— Женщины, — только и вздохнул Дюха.
А гремлин действительно спросил:
— И что?
Маришка была к этому готова. А парни — нет. Поэтому когда из колонок послышался тонкий скрипучий голос, они нервно переглянулись.
— Альгирдас просил, чтобы ты отвез нас домой, — сказала Маришка. Привычка командовать домовыми духами пошла на пользу — никакого дискомфорта от того, что приходится говорить не пойми с кем, она не испытывала.
— Кто-кто просил? — переспросил голос. — отвали, смертная!
— Паук, — исправилась Маришка, — Паук просил.
— Паук
— Да. Он приказал.
— Даже и не знаю, — проскрипел гремлин, — имя ты не то называешь, слова не те говоришь. Как тебе верить?
Вот, блин! Маришка растерялась, зато не растерялся Макс и нагло заявил:
— А вот она Пауку пожалуется, что ты приказ не выполнил…
— Не пугай, — возмутился голос в колонках, — кто сказал, что я вас не отвезу? Отвезу. Только за руль не лезьте. И пристегнитесь. Очень мне надо, чтобы до Паука фарш доехал!
Последнее заявление Маришку слегка встревожило.
Что ж, она могла поклясться, что эта поездка запомнится пацанам надолго.
«Ауди» рванула с места в карьер. За те несколько минут, что машина петляла по городу, Маришка не раз вспомнила «американские горки», а Дюха жалобно высказался в том смысле, что где была его голова, когда он на это согласился.
Макс, устроившийся впереди, вцепился в сиденье как клещ и только ахал восторженно, когда на крутых спусках не приспособленная для таких гонок «ауди» взлетала в воздух. Проходили, казалось, минуты, прежде чем автомобиль тяжело хлопался колесами на асфальт. И, слава богу, что ночью по улицам ездит все-таки меньше народу. Потому что во время обгонов даже Маришка, поклявшаяся себе держать форс до последнего, зажмуривалась и хваталась за руку Дюхи.
Когда вырвались на трассу, стало полегче. Тут хотя бы дорога была относительно ровная. То есть, не всегда с сопки на сопку — встречались участки, где полотно летело между горок почти по прямой.
— Побыстрее? — услужливо поинтересовались из колонок.
— Не-ет, — Маришка помотала головой, — и так… нормально.
— Паук быстро любит ездить, — сообщил гремлин, — он, правда, сам водит. Я так — бортмеханик.
— Ты… вы… в смысле, гремлины… я не знала, что вы тоже среди прислуги.
— Мы не прислуга! — оскорбился их водитель. — Мы делаем, что Паук приказывает, а больше никого не слушаемся. Даже вашего брата-заклинателя не очень.
