Проповедь наконец завершилась и батюшка скрылся в алтаре. Петр Петрович же пробрался к свечному ящику и спросил, что следует заказать по случаю сороковин. Ему объяснили. Он купил свечей и написал поминальную записку, потом, поставив к распятию свечи, опустил в ящик для пожертвований несколько монет и перекрестился, глядя на царские врата. На душе стало легче, и он пошел на могилку, не искушаемый более никакими дурными мыслями…
* * *
Утром тридцать первого июля, неделю спустя после своего невеселого дня рождения, Петр Петрович отправился на автовокзал и купил билет на печорский автобус до деревни Гусинец. Желание такое возникло накануне импульсивно, без видимых на то причин. Да и, правда, зачем ему туда было ехать, ведь, поди, и знакомых там не единой души не осталось? Но Петр Петрович подчинился какому-то таинственному глубинному зову и поехал. От шоссе он шел по хорошо укатанной, отсыпанной щебенкой дороге и думал, что такая в любую непогоду не раскиснет и устоит. «Может и Николай в этом как-то поучаствовал? — пришла внезапно в голову мысль — по начальству какому ходил, пробивал, ведь и сам не последним человеком был?» Петр Петрович тяжело вздохнул и встряхнул головой, словно отгоняя от себя невидимую назойливую муху. Показались заборы, сараюшки, дома… Кое-что было знакомо, но обветшало и покосилось, а кое-чего не было и вовсе. Но в большинстве своем, дома оставались ухоженными и справными. Во дворе у дома Фроловых красовалась ладная, явно недавно срубленная банька под шифером, у крыльца стоял старенький «Москвичок».
Петр Петрович застыл у калитки и задумчиво смотрел на свежевыкрашенные окна, на яблоню перед ними, на густо обсыпанные ягодами кусты смородины и думал о том, что именно здесь, в этих самых стенах, он и родился пятьдесят лет назад. Странная штука жизнь…
— Вам кого? — вывел его из задумчивости чей-то голос.
Перед ним стоял молодой мужчина на вид лет тридцати, худощавый, загорелый, коротко стриженный, но с заметными уже залысинами на лбу.
«Сын, — догадался Петр Петрович, — хотя и не очень похож. Отдыхает, верно, здесь с семьей летом».
— Вы, по-видимому, насчет покупки дома? — опять спросил мужчина. — Так? Вы уж простите, мы пока передумали продавать. Хотели, было, после смерти отца, ведь дом дедовский, постоянно в нем не жил никто. Но теперь передумали. Вы уж простите.
— Хорошо, хорошо, — кивнул Петр Петрович, — хорошо, что передумали. Дедовские корни рвать не надо…
Пошел дождь, но Петр Петрович все неспешно бродил по деревне и думал о том, что было и чего можно было бы миновать, если бы… «Эх, — качал он головой, — молодо-зелено». У одного из домов за оградой из жердей стоял дед, смутно знакомый. «Он ведь и тридцать лет назад был немолодым, — вспомнил вдруг Петр Петрович, — Сергей, точно — дед Сергей».
— Здравствуйте, — поздоровался Петр Петрович, — вы ведь Сергей? По отчеству, простите, не помню.
— Так, — кивнул дед, совсем не удивившись явно неожиданному вопросу, — он самый. Откель меня знаешь?
— Бывал я тут в молодости, — усмехнулся Петр Петрович, — родился даже здесь.
— Вот как? — дед, похоже, опять ничуть не удивился.
— У Фроловых отец мой с матерью гостили, да подошло матери время родить. Вот и родился здесь.
— Так-так, — кивнул дед, и непонятно было, верит он или нет, или же просто все это ему безразлично? Однако, спустя минуту неловкого молчания, дед Сергей вдруг заговорил:
— Отчего ж не помнить? Гулял я тогда у Атошки и батьку твоего помню. Крепкий был мужик. Живой?
— Давно схоронил и его, и мать, — ответил Петр Петрович и, опершись руками о верхнюю жердину, спросил: — Годов вам уж, поди, за восемьдесят будет?
— Восемьдесят два, — уточнил дед Сергей, — с сорокового года здесь, чай, живу.
— Хорошая у вас память, позавидовать можно.
— Не жалуюсь, — дед Сергей двинул вверх бровями, — однако, все больше помню прежние годы, военные, да послевоенные, а что надысь, давеча было, бывает, подзабываю.
Петр Петрович сочувственно кивнул. И вдруг припомнились ему юношеские его изыскания о названии этой деревеньки. «Отчего ж не полюбопытствовать?», — подумал он и спросил:
— Послушайте, а может быть, вы помните, отчего деревня ваша зовется «Гусинец»?
