— Слушай, сержант, — продолжал ерничать Прямой, пытаясь узнать что-то еще, — а зачем светомаскировка? Бомбят?
Но Кабана было не разговорить.
— Не без этого, — ответил он коротко, — поживешь-увидишь.
Прямой прожил около часа и увидел, как в комнату вошел среднего роста худощавый светловолосый мужчина лет сорока пяти. Он отряхнул невидимую пылинку с бежевого джемпера и поздоровался:
— Здравствуйте, Сергей Григорьевич.
Прямой демонстративно кивнул Кабану, мол, что молчишь, здороваются с тобой?
— Сергей Григорьевич, — светловолосый придвинул стул и уселся напротив, — давайте будем серьезней. Я ваш новый следователь, Генрих Семенович, будем знакомы.
— А старый как же? — нашелся Прямой, — Съехал? Жаль, такой был мужчина, настоящий полковник.
— Приятно иметь с вами дело, — Генрих Семенович улыбнулся, — другие, признаться, в вашей ситуации выглядели более бледными.
— Все ништяк, — так же широко улябнулся Прямой, — другие может и не гнили столько же по СИЗО. Я вашего брата повидал.
— Об этом, Сергей Григорьевич, мы еще поговорим, — вежливо прервал его следователь, — а сейчас расскажите вот что. Что произошло с вашей головой?
— Что? — удивился Прямой, тут же вспомнив, что с этого же вопроса начал покойный Гриша Функ. Он и ответить попытался так же: — Да покрасил — и дело с концом.
— Вы, уважаемый Сергей Григорьевич, — следователь продолжал мило улыбался, — выражаясь вашим языком, “не гоните порожняк”.
Он достал блокнот и, указывая на покрытую каракулями страницу, сказал:
— Вот, пожалуйста, вчера, двенадцатого июня, в четырнадцать двадцать три, вы, будучи нормальным шатеном, поставили свой автомобиль марки “Мерседес 230” на площадке у дома номер двадцать шесть по улице Советской и прошли в здание переговорного пункта, где сделали четыре звонка. Тексты разговоров прилагаются. Затем проследовали в Детский парк, в сторону туалетов, не доходя, повернули и остановились у летней эстрады. Потом присели на скамейку... нет, простите — на каменную ступень. И сидели... Тут у нас маленький пробельчик вышел: неполадки с аппаратурой...
— Так что было дальше? — заволновался Прямой, — Ну присел я, а дальше?
— Вам виднее, Сергей Григорьевич. Это ж вы присели? — резонно возразил следователь.
— Да не помню я, плохо мне стало... Потом подошел Павел Иванович...
— Кто? — резко выкрикнул следователь. — Этого явно не значилось в его блокнотике. — Еще раз: кто подошел, какой Павел Иванович?
— Ну, Глушков, естественно, кто ж еще?
— Не путайте следствие, не было никакого Павла Ивановича. Или это, по-вашему, пацана так звали?
— Какого пацана? — теперь удивился Прямой.
— Ну, которому вы отдали зажигалку и сигареты?
— А, так я их сам отдал? А я думал, что потерял. Этого не помню! Вот ведь лопухнулся — пять тысяч баксов!
— Пять тысяч?
— Да зажигалка столько стоит, спецзаказ.
— Зажигалку мы вернем, — следователь подмигнул открывшему было рот Прямому, — вернем, если конечно будете сотрудничать со следствием. Итак, продолжим. Вы просидели пять минут,
