Одетта тихим голосом прочла выбитую на мраморной доске эпитафию:
Он был таким добрым человеком!
Мы так нежно любили его!
Господи, Ты подарил ему вечный покой в далеком краю, а нас оставил вечно сожалеть о нем.
Мы будем молиться за него и ждать встречи на Небесах.
Она, сложив ладони, помолилась, поднялась с колен и начала разворачивать пакет.
— Арман, это я, Одетта, твоя Одетта! — пылко восклицала она. — Я пришла, я принесла то, что ты просил, и надеюсь заслужить твое прощение. Подай мне знак, мой птенчик, приди, заклинаю тебя, явись!
Никто не ответил безутешной вдове, лишь капли дождя мерно стучали по каменной крыше склепа. Женщина тяжело вздохнула и снова опустилась на колени, безмолвно шевеля губами. Тень дерева плясала между канделябрами, напоминая многорукую фигурку индийской богини. Вдруг женщина застыла, как загипнотизированная, а тень все росла и росла, и наконец добралась до витража. Одетта хотела закричать, но сил хватило только на шепот:
— Наконец-то! — произнесла она.
Заблудившись, Дениза бродила по еврейской части кладбища. Она прошла мимо могил знаменитой трагедийной актрисы Рашели и барона де Ротшильда, не заметив их, потому что ужасно боялась снова наткнуться на старого забулдыгу и мечтала только об одном — найти склеп Тенона.
В конце концов Дениза сориентировалась. Перед ней был кенотаф, воздвигнутый в память об Андре Шенье его братом Мари-Жозефом. Девушка прочла эпитафию, которая показалась ей очень красивой: «Смерть не способна разрушить то, что бессмертно».
Над кладбищем сгущались сумерки. Девушка свернула направо, продолжая размышлять над эпитафией в надежде побороть страх. У нее не было часов, но интуиция подсказывала, что пора возвращаться. Когда она добралась до южного бокового прохода, там никого не оказалось. Дениза потопталась на месте, дрожа от холода и поднимавшейся в душе паники. Моросил мелкий дождь, и ее шаль успела промокнуть насквозь. Нервы у Денизы сдали, и она пустилась бегом по аллее к склепу Армана де Валуа: однажды хозяйка брала ее с собой, и бедняжка запомнила ориентир — могилу астронома Жана- Батиста Деламбра. Дениза неслась вперед и вполголоса молила:
— Прошу вас, мадам, вернитесь! Святой Корантен, святой Жильдас, Пресвятая Дева Мария, защитите меня!
Наконец она увидела часовню: внутри слабо мерцал свет. Девушка медленно подошла ближе, с опаской оглядываясь, и тут из кустов одна за другой выскочили две тени. Дениза в ужасе отпрянула, но это были просто кошки.
— Мадам… Мадам, вы здесь?
Дождь припустил сильнее, и видимость ухудшилась. Дениза оступилась и, чтобы не упасть, ухватилась за приоткрытую калитку. Часовня была пуста. Наполовину сгоревшая свеча освещала плиты пола, на котором лежало что-то мягкое, похожее на уснувшее животное. Девушка переборола страх, наклонилась и узнала красновато-бурый шелковый шарф: в него был завернут пакет, который она отдала хозяйке. Дениза уже собиралась поднять его, когда маленький камешек ударил ее по запястью и отскочил к алтарю.
Дениза резко обернулась, но никого не увидела и выбежала на пустынную аллею. Обезумев от ужаса, она кинулась к выходу на улицу дю Рено. В голове у нее билась одна-единственная мысль: нужно предупредить сторожа.
Когда девушка скрылась из виду, из-за угла часовни появился мужской силуэт и скользнул внутрь. Рука в перчатке подобрала шарф, схватила лежавший между подсвечниками плоский сверток и ловким движением спрятала то и другое в мягкую сумку, висевшую через плечо темного редингота.
Человек обогнул памятник, за которым начинались заросли бузины, снял перчатки, положил их на край надгробия, наклонился, схватил за лодыжки тело женщины в траурном одеянии, лежавшей на земле без чувств, и потащил к стоявшей у склепа тачке. Он выпрямился, чтобы отдышаться, и снял с тачки брезент, под которым скрывался очень странный набор предметов: зубила, зонт, кучерский плащ, два дохлых кота, дамский ботинок, смятый цилиндр, кусок стелы, охапка белых лилий, верх от детской коляски и еще что-то. Мужчина вывалил все это на землю, с трудом уложил тело на дно тачки, побросал сверху плащ и верх от коляски, зонт, цилиндр, цветы, котов и закрыл сверху брезентом.
Закончив, он огляделся вокруг, подхватил трость и исчез.
Дениза сидела перед захламленным бумагами столиком и рыдала. Худосочный усатый сторож в униформе и картузе успокаивающе похлопывал ее по плечу, думая о том, что охотно потискал бы аппетитную служаночку.
— Вы наверняка разминулись. Она могла выйти на бульвар Менильмонтан, такое часто случается, особенно перед закрытием: люди нервничают, опасаясь, что их запрут на кладбище, и забывают, что тут тоже есть выход. Сами понимаете, я бы ее заметил.
— Но… но вдруг с ней что-то случилось? — всхлипнула Дениза.
— Да что с ней могло случиться, милочка? Думаете, милосердный Господь забрал ее прямиком в рай? Или похитил призрак? Разве можно поверить в подобный вздор?!
Дениза слабо улыбнулась.
— Ну вот и славно! — обрадовался сторож и еще сильнее сжал плечо девушки. — Ну, не надо плакать, а то ваш хорошенький носик распухнет и покраснеет.
Дениза высморкалась.
— Отправляйтесь-ка вы домой. Держу пари, ваша хозяйка уже там и даже согрела себе молока.
Дениза пощупала карман, где лежала связка ключей от квартиры. Наверное, сторож прав, и мадам уже дома, но все же…
— Я велела кучеру ждать нас на улице дю Рено.
Сторож нахмурился.
— Я ходил туда выкурить трубочку, но фиакра не видел, он наверняка укатил, эти парни ждать не любят. Но не беспокойтесь, в двух минутах отсюда, на улице Пиренеев, стоянка фиакров. Деньги-то у вас есть?
— О да, хозяйка выдает мне на неделю — на продукты.
— Тогда бегите, детка!
