Вдруг все дело именно в этом?
Смолин еще раз сверился со списком телефонов и нажал на спикерфоне кнопку.
– Изаксон? Это Смолин говорит. Сейчас к вам подойдут люди из милиции, отдадите им системные блоки от компьютеров! И от игровых, из аппаратной, и от своих! Если они еще работают – немедленно отключайте и начинайте отсоединять!
Изаксон моментально обиделся:
– Эти эмвэдэшники что, нас подозревают? Как где что случается – сразу Изаксон виноват?! Всегда они нас не любили – то дело врачей придумали, а сейчас дело программистов, да?
– Не ной, не у врача! Делайте, как я сказал!
Смолин отключил спикерфон и обратился к Шугаеву:
– Кажется, генерал, я сделал для вас все, что мог. Во всяком случае, на данном этапе. Если разрешите, я немного займусь своим хозяйством?
– Бога ради. Я только Немигайло звякну, чтобы он системные блоки забрал и в мою машину оттащил.
Коротко переговорив с Егором по сотовому, Шугаев сделал знак, что он, мол, все и Смолин может спокойно заниматься своими делами.
Глава 19
И Смолин немедленно занялся этими самыми делами. Сначала он позвонил на свой телеканал какому-то редактору, как понял Колапушин, из новостной редакции:
– Юрченко, что у нас там с новостями? Так-так, а кроме «Эха Москвы» еще кто? Ну, лента «Интерфакса» нас сейчас мало волнует... Да, конечно, в утренние газеты никак попасть не сможет – тираж давно отпечатан. Значит, делаем так... Тебе сейчас перегонят материал, сделаете «нарезку» из моментов игры. Финал дадите обязательно! Потом убитого Троекурова, а после – его портрет в рамочке. Текст сами придумаете. Да, правильно, давай... Нет, некролог потом дадим, отдельно. И пришлите сюда срочно репортера с оператором – сделаем интервью...
– Вы собираетесь показывать все это в «Новостях»? – удивился Колапушин. – Даже убитого Троекурова?! И у кого это вы собрались брать интервью?
– У вас! Не беспокойтесь, если вас нельзя показывать по телевидению – зацифруем лицо.
– Я никаких интервью никому давать не буду! – резко сказал Колапушин.
– Не будете – возьмем у других. И обязательно покажем – это же эксклюзивная информация, которая есть пока что только у нас. С ее помощью мы поднимем свой рейтинг.
– Рейтинг, рейтинг! – возмутился Мишаков. – Мне кажется, что вы все тут помешались на этом рейтинге. Ну нельзя же показывать все подряд! И так по всем каналам сплошной криминал! В конце концов, я запрещаю вам это делать!
– А это на каком же основании?
– Ну... – стал придумывать Мишаков. – Эти материалы могут представлять оперативный интерес.
– Для ваших оперативных интересов делаются копии видеопленок и отданы компьютеры. А запретить мне показ снятого нами материала может только суд!
– Вы получите решение суда! – угрожающе произнес Шугаев.
– Завтра? Да мы его еще и обжалуем, можете не сомневаться! Ну получите вы это решение дня через три, предположим. А новости на Дальний Восток и Забайкалье начнутся уже часа через полтора. Вам даже и суетиться не стоит.
– А не боитесь, Борис Евгеньевич, что у вас будут неприятности? – поинтересовался Мишаков.
– Что поделаешь? – равнодушно пожал плечами Смолин. – Неприятности – это непременная часть моей работы. Я, знаете ли, как-то даже и привык уже.
– Я все-таки не понимаю, зачем это показывать зрителям? – не переставал удивляться Колапушин.
– А затем, что это эксклюзив, информация, которая, к счастью, есть только у нас!
– Интересные у вас представления о счастье!
– Троекурова имеете в виду? – понимающе покачал головой Смолин. – Думаете, мне его не жалко? Ошибаетесь – жалко! Только постарайтесь и меня понять. Ну вот я, предположим, директор химического завода. У меня работают сотни людей. И произошла авария. Опасная авария – погиб человек. Не простой рабочий, а очень важный для завода специалист – начальник цеха, предположим. Но не это главное. Главное то, что через образовавшуюся при этой аварии дырку льется какая-нибудь азотная кислота, которая может уничтожить весь завод. Что я, как директор завода, в первую очередь должен делать? Над погибшим рыдать или аварию ликвидировать?
– Конечно, аварию. Но к чему такое сравнение? Здесь же не завод. Никаких дырок нет.
– Ошибаетесь, Арсений Петрович, есть! И самая опасная дырка – финансовая. Если я не смогу ее срочно ликвидировать, это приведет канал к краху и сотни людей потеряют работу.
– Надеюсь, после случившегося вы хотя бы закроете эту игру. Сами видите, к чему приводят такие передачи.
– Зря надеетесь! После этого случая рейтинг программы резко возрастет. А это для нас – главное! Государство, конечно, телевидение дотирует, но это же копейки! Даже на распространение сигнала по стране не хватает! А на что мне прикажете передачи снимать? Мы держимся на плаву только за счет рекламы. Чем выше рейтинг передачи, тем дороже рекламное время.
– А вам не кажется, что именно такие передачи и способствуют увеличению преступности? – спросил генерал Шугаев.
– Придумайте другие! Но только такие, чтобы их смотрело большинство. С удовольствием возьму! Даже и деньги заплачу за хорошую идею! А «Ленинский университет миллионов» показывать не собираюсь. Я вам больше не нужен?.. Пойду проверю, как там мои распоряжения выполняются.
Смолин резко поднялся из-за стола и стремительно вышел из кабинета.
Мишаков покрутил головой.
– Ну и ну-у! – протянул он. – Да, его подчиненным не позавидуешь. Ему абсолютно наплевать на людей. Они все вымотаны до предела, я же видел. А он их еще и подхлестывать собрался. Такой ради этого рейтинга пресловутого на все, что угодно, пойдет.
– В том числе на проигрыш двух миллионов долларов и убийство ведущего? – спокойно поинтересовался Колапушин.
– Ну это ты, Арсений Петрович, пожалуй, хватил, – даже крякнул Шугаев. – Это что же, по-твоему, выходит – заказчиком убийства является Смолин?
– Не могу исключить и такой вероятности, Павел Александрович. Популярность канала падает – это я в газетах читал. Им срочно необходим какой-то ударный материал, чтобы вернуть зрителей. Я в их финансовых проблемах не разбираюсь, но, может быть, эти два миллиона – не такая уж большая цена за подъем рейтинга. Сами видели, как активно он начинает эту сенсацию раздувать. Корреспонденты тут вчера как по заказу откуда-то появились. Их теперь еще разыскивать придется, чтобы выяснить, как они сюда попали и не намекнул ли им кто-нибудь заранее, что здесь ожидается сенсация. Сам Смолин как специально на аэродроме сидел – уж как-то он очень быстро из Греции ухитрился вернуться. Даже если ему сообщили сразу после этого выигрыша. Вы как хотите, Павел Александрович, а я и такую возможность буду учитывать.
– Учитывай, конечно. Безусловно, в твоих словах имеется какой-то резон. Только прошу – предельно корректно. Ты же понимаешь, что значит генеральный директор федерального телеканала?! В случае чего он не только тебя, но и меня слопает, даже не поперхнувшись моими генеральскими звездочками. Думаешь, я тебя из дома среди ночи контролировать приехал? И мундир специально для этого нацепил? Да что я тебя первый день знаю, что ли? Я так, на всякий случай, когда мне сообщили, что он в Москву прилетел.
Глава 20
Шугаев, Колапушин и Мишаков посовещались еще немного, и Мишаков, решив, что ему тоже необходимо поговорить с режиссером Гусевым, ушел. Зато пришел Егор Немигайло – доложить, что системные блоки компьютеров размонтированы и погружены в машину генерала.
– Ну что, Егор, – спросил Шугаев, выслушав доклад, – какое у тебя складывается впечатление?
– По-моему, типичное заказное убийство, Пал Саныч. Кто-то подготовил эту аферу с выигрышем, а потом убрал лишнего свидетеля. Но это не Ребриков – не мог он никак это сделать, да и вообще на убийцу не
