фраеров драных я, как и тебя, первый раз вижу... Дай бог, не последний...
Свидетелей происшествия, кроме следователя Пьера Эжени, почему-то не нашлось. Все местные жители, как один, утверждали, что ничего не слышали, ничего не видели и к окнам не подходили. И отводили глаза.
По соседям Пьера Эжени успели пройтись люди Юрия Антоновича, принося извинения и компенсируя все причиненные им материальные и моральные потери. И вслед за ними прошли служки Папы, объяснив, что лучше им не рыпаться, чтобы избежать еще больших материальных и моральных потерь. И поэтому оказалось, что все потенциальные свидетели в момент происшествия крепко спали.
Что делать с русскими “туристами”, было совершенно непонятно...
Хотя на самом деле все, что с ними можно было сделать, французские полицейские уже сделали. И даже больше. Из гонки за партийным золотом на очередном, на этот раз французском этапе выбыли два претендента — Юрий Антонович и гражданин Корольков по кличке Папа.
Снова выбыли. Уже в который раз...
Глава 58
— Ладно, поехали... — дал отмашку Джон Пиркс. Но теперь поехали не в мягком, теперь поехали в жестком...
— За что ты убил людей на улице Агрономической? — в лоб задал вопрос первый следователь. И ткнул Иванова кулаком в лицо.
— Вы чего, чего!? — заверещал Иванов.
Присутствующие при допросе французы сделали вид, что ничего не заметили, потому что тоже имели на Иванова зуб. Да еще какой зуб!..
— Ну так за что ты убил людей на Агрономической? — повторил вопрос другой следователь. И занес для удара кулак.
— Я скажу, я скажу! Я там был, но я никого не убивал! Я пришел к своей любовнице, а потом туда пришел другой любовник, я испугался и залез в шкаф... — затянул обычную свою волынку Иванов.
— И стал оттуда, из укрытия, стрелять? — подсказал следователь слева.
— Нет, это не я! — отчаянно замотал головой Иванов. — Это другие, те, которые пришли позже и все друг друга перестреляли.
— А почему они не тронули тебя?
— Так я же в шкафу был!
— Но если ты залез в шкаф, чтобы тебя не застрелили, то, значит, ты знал, что тебя могут застрелить! — поймали следователи Иванова.
— Ну ей-богу, какие вы непонятливые! — чуть не расплакался тот. — Вовсе я не знал, что они будут стрелять. Я просто залез, потому что думал, это муж вернулся, а это не муж...
— Но на оружии остались твои отпечатки пальцев?..
Опять двадцать пять!..
— Сейчас я вам все объясню... — пообещал Иванов, — сейчас...
И далее, как водится, стал рассказывать про то, что никого не убивал на улице Агрономической, не убивал на улице Северной, пальцем никого не тронул в поселке Федоровка, не стрелял из снайперской винтовки в подручных Папы, не забивал до смерти приставленных к нему итальянских мафиози в Германии, знать не знает, кто прикончил Анисимова и пристрелил телохранителей, совершенно не виноват в смерти французских полицейских...
— А кто же их тогда всех убивал?
— Не я...
Американские следователи даже опешили от такой наглости! И, сдвинувшись, заслонили Иванова от французов спинами. Послышались короткие, глухие удары. И короткие и глухие вскрики.
— Ну так кто убивал?
— Не я! Ну, честное слово, не я...
Джон Пиркс кивнул. Один из следователей достал из-за пояса электрошоковую дубинку.
— Вы бы пока погуляли где-нибудь, — предложил Джон Пиркс французам. И вытащил из кармана пачку хороших американских сигарет.
— Ладно, но только десять минут, — согласились французы. Рядовые полицейские в отличие от их начальников общий язык находят быстрее.
Следователь склонился над Ивановым, раздался треск электрошокера, быстро оборвавшийся крик, удар упавшего на пол тела.
Иванова подняли. Повторили вопрос.
— За что ты убил людей на Агрономической, на Северной, в Федоровке и здесь, в Париже?
— Это не я!
— А кто?
— Это все они, они!..
— Кто?!
Приблизив к лицу, затрещали электрошокером, пропустив между электродами синюю молнию разрядов.
— Товарищ Максим, — назвал имя виновника его страданий Иванов. — Моя жена Маргарита... Майор Проскурин...
Майора Проскурина следователи не пропустили. За майора Проскурина они зацепились.
— Какой майор? Госбезопасности? — быстро спросили они.
— Да, да, госбезопасности! — подтвердил Иванов. — Это он всех убивал — в Федоровке, в Германии... Везде... Он!..
Следователи переглянулись. Возможно, это была удача, но, что более вероятно, их клиент таким образом просто решил избежать боли, сказав то, что от него хотели услышать.
— Откуда ты знаешь, что этот майор работал в ФСБ? — задали вопрос следователи.
— Знаю! — уверенно заявил Иванов. — Точно знаю!
— Откуда?!
— Так он же сам мне об этом сказал!
Признание звучало неубедительно.
— Тогда назови его рабочий или домашний телефон, адрес...
Иванов напрягся, вспомнил и назвал.
Не очень веря в столь быстрое признание, больше для отчистки совести Джон Пиркс попросил тут же, не откладывая в долгий ящик, зашифровать и сбросить на электронный адрес информационного отдела Восточного сектора сообщение с просьбой срочно проверить указанный телефон и проверить, работает ли в органах ФСБ майор Проскурин.
А. следователи, хотя сами уже с трудом ворочали языками, продолжали в три горла, не давая ни секунды передышки, напирать на Иванова.
— Твоя воинская профессия?!
— У меня нет воинской. У меня только гражданская.
— Какая?
— Специалист по котлоагрегатам. По котлам.
— По каким котлам? — не поняли следователи, потому что менее всего были готовы услышать про котлы.
— Ну вы же сами спросили?.. Это же моя основная работа и есть, — захныкал Иванов.
— Котлы?..
— Ну да, конечно! Я же у них там на фирме главный “ликвидатор”, — заторопился, затараторил, чтобы отсрочить пытку, Иванов. — Если, допустим, где-нибудь что-нибудь не так, ну, например, какая-нибудь опасная утечка или еще чего, то меня сразу же вызывают и срочно туда, на место, посылают, и я там по- быстрому разбираюсь, если что надо — чищу, эту опасность устраняю и еду обратно...
Но следователи его сбивчивого монолога не поняли и попросили перевести сказанное еще раз... Переводчик повторил дословный перевод. Который ничего не прояснил.
— Я не уверен, но, может быть, это жаргон, — предположил чувствующий свою вину переводчик. —
