в другом месте. Одни и те же лица возле одного и того же объекта больше двух раз не светились.
Столь масштабное и хорошо организованное наблюдение не могло не принести результата. И результат себя не заставил ждать...
Но оказался он не таким, на который рассчитывали организаторы и вдохновители слежки. Оказался совсем другим... О котором они даже не помышляли!..
Глава 62
— Нет, я не верю! — категорически заявил полицейский психолог. — Не мог он никого убить!
— Да как же не мог, если убил, — возразил Пьер Эжени. — Причем не одного убил и не двух.
— Не двух?.. А сколько? — заинтересовался психолог.
— Шестьдесят человек, — сказал Пьер.
— Сколько?! — ахнул психолог. — Шестьдесят?! Да вы что!.. Что вы такое говорите? Не мог он никого убить. Он курицу не способен зарубить! Вы посмотрите, посмотрите...
И психолог развернул на столе результаты исследований.
— Вот здесь, смотрите, — сто семнадцать баллов! Это же нижний предел, меньше просто не бывает. А здесь!.. И здесь!..
— Мне баллы ничего не говорят, — извинился Пьер Эжени.
— Ну хорошо, могу без баллов, — согласился психолог. — Тесты на общее интеллектуальное развитие... Вот смотрите — ниже среднего. Сильно ниже. Еще ниже... А преступление, я так понимаю, даже самое примитивное, надо спланировать, для чего учесть массу обстоятельств, продумать детали, придумать варианты действия, в зависимости от изменения внешних обстоятельств... И в самом процессе... Там тоже надо быть готовым принимать мгновенные, зачастую нестандартные, решения...
А он не умеет принимать решения! Вот посмотрите, элементарный тест на сообразительность — нужно найти выход из положения в предложенной психологом ситуации. Примитивный выход, в элементарной, как дважды два, ситуации! И что мы видим?.. Он думал двадцать пять минут! Двадцать пять!.. А потом попросил дать ему другую задачу!
А вы говорите!..
— Но, может быть, он не интеллектуал, может быть, он человек действия? — предположил Пьер Эжени.
— Нет, не получается! У человека, как вы выразились, действия должна быть как минимум воля. А у него ее нет. То есть получается, что он не способен ни принять самостоятельного решения, ни воплотить его в жизнь, потому что у него нет для этого никакого инструментария! Он — классический портрет усредненного обывателя в худшем его проявлении. Он может смотреть телевизор, читать газеты, выполнять простейшую работу, если она ему хорошо знакома и если ему четко сформулировать задачу. Но он не способен совершить никакой неординарный, выходящий за рамки его привычек и стереотипов поступок, как вы не способны вдруг, ни с того ни с сего, стать балериной!
А вы говорите, что он убил!..
Слова эксперта звучали убедительно.
— Но, может быть, он это делал специально? — предположил Пьер. — Чтобы ввести вас в заблуждение.
— Как специально? — поразился наивности собеседника психолог. — Вы поймите, эти исследования построены таким образом, что обращаются к подсознанию человека. Скажите, вы можете управлять своими инстинктами? Например, увидеть сон, который хотите увидеть?
— Нет, — честно признался Пьер.
— А сделать так, чтобы у вас не текла слюна при виде еды, когда вы голодны?
— Тоже нет...
— Так вот, он тоже не может! Ведь это ПОДсознание, — выделил приставку “под” психолог. — Или вот, к примеру, болевой порог... Посмотрите, посмотрите, — сунул психолог в руки Пьеру какие-то листы. — Мы же даже не смогли его проверить, он же орет от любого булавочного укола. Он орет, даже когда с ним ничего не делают, просто так, на всякий случай.
Нет, я категорически не согласен с выводами следствия. Я вынужден выразить свой протест! Иванов не мог никого убить. Это невозможно! Это какая-то ошибка!...
Ну вот, дальше — больше, расстроился Пьер. Потому что это был не первый протест, это был второй протест. Первый, в виде особого подшитого к делу мнения, выразил психиатр, освидетельствовавший Иванова на предмет вменяемости.
— Но, может быть, вы ошиблись, что-нибудь не доглядели, — высказал робкое предположение Пьер.
— Если вы не верите мне, можете найти другого эксперта, но я уверен, что он вам скажет то же самое!..
Разговор был закончен, и был закончен на неприятной для Пьера ноте, потому что протесты консультантов ставили под сомнение всю работу следствия. Он попал в вилку — с одной стороны были экспертизы и заложники, которые категорически свидетельствовали против Иванова, с другой — не менее категорические выводы психологов! А сверху начальство, которое может усомниться в его профессионализме.
— Хорошо, давайте проведем следственный эксперимент, — предложил Пьер Эжени. — Давайте попробуем разобраться на месте...
И распорядился привезти на место происшествия — в квартиру, где происходили недавние события, Иванова и заложников.
Стороны привезли и развели по дальним углам комнаты, как боксеров на ринге.
— Начнем все с самого начала, — попросил Пьер присутствующих. — Кто первым увидел преступника?
— Я! — сказала хозяйка квартиры. — Он стоял там, на лестничной площадке. С пистолетом.
— Этот стоял? — показал Пьер на пристегнутого наручниками к полицейскому Иванова.
— Этот! — кивнула заложница.
— Этот?! — не поверил психолог...
— Что было потом?
— Он выбил дверь, ворвался внутрь и послал того, второго, за соседями.
— Вы точно помните, что он послал, что тот не сам пошел?
— Точно! — без всякого сомнения сказала женщина. — Он ткнул в него пистолетом, и тот побежал. А когда тот вернулся, он приказал нас связать.
— Иванов приказал? — совсем обалдел психолог.
— Ну да, Иванов.
— Так и было, — подтвердил слова жены ее муж.
— А почему вы решили, что он приказал? Ведь вы не знаете русского языка? — задал провокационный вопрос психолог.
— А зачем язык? И так все было понятно, — сказала женщина. — Этот, — покосилась на Иванова, — на него кричал, а тот все время оправдывался, а если возражал, то этот грозил ему пистолетом...
Значит, пистолет все время был у Иванова. А у кого пистолет, тот, как известно, и главный, — подумал Пьер Эжени. — Значит, все-таки Иванов...
И обратился к свидетельнице.
— Это вас он пытался выбросить в окно?
— Меня, меня, — закивала та. И с ненавистью посмотрела на Иванова.
— Он... вас... из окна? — чуть не захохотал психолог.
— Он! — совершенно серьезно подтвердила потерпевшая.
— Это не я, не я... Это все он, товарищ Максим, — запричитал, протестуя Иванов.
— Как он, если в окне видели вас?! — возразил Пьер Эжени. — Видели, как вы толкали женщину вниз, а она цеплялась за подоконник!
— А он меня заставил! — объяснил Иванов.
— Как он мог заставить вас что-то делать, если пистолет был у вас? — опять возразил Пьер Эжени.
— Мог! — убежденно заявил Иванов. — Он мне грозил!
