Класс, залитый весенним солнцем, блестел лаком парт. На столике Анны Сергеевны благоухали в кувшине свежие гроздья сирени.
Анна Сергеевна, торжественная, праздничная, в новом тёмно-синем костюме, слегка улыбаясь, обвела глазами своих учеников.
— Сейчас, дорогие ребята, — сказала она и взглянула на свои ручные часики, — прозвонит последний звонок… Последний в этом школьном году. А для выпускников это будет самый последний звонок в их школьной жизни. Скоро у них начнутся выпускные экзамены, но уроков уже не будет…
«Это про Таню и её одноклассников», — подумала Катя.
— И вот, — продолжала Анна Сергеевна, — мы с вами пойдём сейчас в актовый зал и простимся с теми, кто кончает нашу школу…
У Кати чуть ёкнуло сердце, словно ей нужно было прощаться также и с Таней…
Она с самого раннего детства не любила расставаний.
И сейчас ей было трудно расставаться с Анной Сергеевной.
Должно быть, и Анна Сергеевна успела полюбить свой класс, и ей было немножко грустно.
Она подумала, посмотрела в окно и в тишине опять зазвучал её голос:
— Мы с вами, дорогие ребята, прожили вместе почти целый год. И знаете, что меня особенно радовало? То, что между вами растёт, крепнет дружба. Я радовалась всякий раз, когда замечала, что вы готовы помочь друг другу и радуетесь успехам друг друга.
Анна Сергеевна опять помолчала.
— Дорогие мои девочки и мальчики, — продолжала она. — Вы уже пятиклассники, и я горячо поздравляю вас. Перешли вы все, и перешли хорошо. Многие из вас получат похвальные грамоты. Вы сами знаете, кто наши отличники.
Мы с вами расстаёмся, но не надо грустить. Я передаю вас в верные, надёжные руки учителей средней школы. И я надеюсь, что новые учителя будут вами тоже очень довольны.
«Учителя! — подумала Катя. — Как жалко, что Анны Сергеевны уже не будет у нас! И никогда уже не вернётся к нам Людмила Фёдоровна».
Катя невольно нагнулась над партой. Её соседка Наташа тоже опустила голову. Даже бойкая Ира Ладыгина и самые непоседливые мальчишки совсем притихли. У Анны Сергеевны тоже как-то особенно заблестели глаза.
— А теперь, — сказала она, — тихонько положите сумки и портфели в парты и постройтесь. Скоро пойдём…
Она снова посмотрела на свои часики и позвала:
— Катя Снегирёва!
Катя вскочила с места.
— Подойди ко мне.
Катя подошла.
Анна Сергеевна расправила уголок Катиного воротничка и сказала:
— Вера Александровна, директор, просит тебя выступить.
Катя даже немножко испугалась:
— Как это — выступить?..
— Сказать несколько слов своей сестре. Пожелать ей успехов… Но ты не волнуйся. Чем проще скажешь, тем будет лучше.
И не успела Катя подробней расспросить Анну Сергеевну, что? именно ей сказать, как в эту самую минуту зазвенел звонок.
Кажется, никогда ещё не звенел он так долго и заливисто. Можно было подумать, что звонок знает, как значительно сейчас он звучит, и поэтому никак не может затихнуть…
Катя заволновалась ещё больше…
Ведь это не так-то просто выступить перед всей школой, да ещё так, сразу, без всякой подготовки!
Пока все в классе укладывали в парты свои сумки и портфели и строились, она думала: «Может быть, сбегать к Тане? Посоветоваться с ней?» Но спрашивать у своих всегда как-то неловко. Не спросишь ведь: «Таня, что мне тебе пожелать?» Она скажет: «Не надо ничего» или «Ни пуха ни пера». У Анны Сергеевны второй раз спрашивать тоже неловко, к тому же она уже занята — следит, как все строятся. Да она ведь уже сказала: «Чем проще, тем лучше»… Вот если бы можно было спросить у Людмилы Фёдоровны!..»
Кате всегда в трудные минуты вспоминалась её первая учительница, которая так неожиданно заболела в самом начале года!
И вот четвёртый «А» двинулся и зашагал по коридору, вверх по лестнице, всё выше и выше.
В зале перед сценой уже сидели самые маленькие — первоклассники. В руках у некоторых из них были большие букеты цветов.
За ними расположились ребята постарше — второй класс, третий. За третьеклассниками — ученики четвёртых классов «А» и «Б», а дальше и другие классы — постарше…
А на сцене за длинным столом, накрытым красной скатертью и уставленным цветами, уже усаживались учителя.
Внезапно наступила тишина. Пронёсся шёпот: «Идут!» — и в зале, а также на сцене, все поднялись и, стоя, захлопали.
В зал вошли девушки и юноши. Девушки были уже не в школьной форме — кто в летнем платье, кто в юбке и кофточке.
Катя на секунду привстала, чтобы разглядеть Таню. Вон идёт и она, вместе со своей подругой Лидой Новиковой. Таня ещё с косами, а у Лиды совсем взрослая причёска — высокая и пышная.
Услышав аплодисменты, ученики выпускного класса поглядывали друг на друга, не зная, что им теперь делать. Наконец зал утих, и они прошли на приготовленные для них места.
И странное дело, в эту минуту Кате почему-то стало жалко Таню. Может быть, потому, что скоро у Тани экзамены и она очень волнуется. Всё говорит, что провалится. Но Катя хорошо знает: Таня не провалится! Она будет целыми днями сидеть за книгами и тетрадями, будет всех дома уверять, что «ровно ничего не знает», а потом придёт с экзамена и скажет виноватым голосом: «Пятёрка…» Ей будет неловко перед всеми, что она так волновалась.
А тем временем с места встала Вера Александровна, директор, высокая, седая, гладко причёсанная.
— Дорогие друзья мои, — начала она торжественно. — Дорогие наши выпускники! Только что прозвучал для вас последний школьный звонок. Звонок этот возвестил не о конце сегодняшних уроков и не о школьной перемене. Он возвестил о большой перемене в вашей жизни…
Катя старалась сочинить в уме своё выступление, но сочинять было трудно — хотелось послушать, что говорит Вера Александровна.
Она сказала ещё о том, сколько замечательных людей вышло из стен этой школы, и закончила так:
— И я верю, что вам тоже предстоит большая, интересная, полезная жизнь…
«Дорогая сестра!» — начала Катя сочинять своё приветствие, но как раз в эту минуту с места встала завуч, Марья Семёновна.
Катя уже знала от Тани, что Марью Семёновну обычно боялись. Суховатая и резкая, она была грозой всей школы. И всё-таки ученики уважали её. А самые старшие, дойдя до последнего класса, начинали её крепко любить.
— Друзья мои, — начала Марья Семёновна. — Мне сейчас трудно говорить. Вы и без слов понимаете…
Она махнула сердито рукой и, вынув платок, протёрла стёкла очков.
И все её поняли и дружно захлопали.
Из-за стола поднялся старый учитель. Он подошёл к краю сцены и, опираясь на палочку, тихим голосом начал:
