– Тогда придумай сама.
– Э-э… – Ребекка ухватилась за подбородок, напряженно думая. – Можно пойти в… э-э…
Паула вспомнила о вывеске, мимо которой проходила почти каждый день на протяжении последних лет:
– Музей игрушек!
– Музей игрушек? – радостно переспросила Ребекка.
– Он совсем недалеко, у Мариаторьет. Я никогда не была там, но знаю, что у них есть много старинных игрушек. Паровозы и всякое такое… – Паула взглянула на Александра. Казалось, брат одобряет предложение.
Паула вошла в спальню, где одевался Юхан. Она обняла его сзади в ту самую минуту, когда он натягивал брюки, и, чтобы не упасть, ему пришлось сделать пару шагов. Удержав равновесие, он что-то раздраженно пробормотал.
– Ты пойдешь с нами в Музей игрушек?
– Не думаю.
– Ну пожалуйста… – Паула умоляюще посмотрела на Юхана. – Если ты пойдешь с нами, будет гораздо веселее.
Юхан вздохнул:
– Ладно. Но сначала я хочу съесть пару бутербродов.
– Ну конечно! – Паула выиграла битву. – Кстати, в этих брюках у тебя безумно аппетитная задница, – добавила она, прежде чем вернуться к детям.
Анита позвонила после обеда, к этому моменту они успели побывать и в музее, и в кафе. Мать Аниты, очевидно, была не так плоха, как казалось поначалу, но врачи продолжали обследование. Так что Анита осторожно поинтересовалась, не могут ли дети остаться у Паулы до вечера. Та с радостью согласилась, совершенно искренне сказав, что с ними дома веселее. Анита снова поблагодарила Паулу, извинившись за беспокойство.
Посоветовавшись, они решили отправиться куда-нибудь и поужинать пораньше. Юхан предложил несколько вариантов: индийская или итальянская кухня, суши, китайский ресторан… Ребекка хотела «фиш энд чипс» в «Халфуэй-Инн» или, как она выразилась, «рыбные палочки и чипсы». Александр выступал за китайскую еду. После некоторой дискуссии дети выбрали пиццу. Решение застигло Паулу и Юхана врасплох. Где найти нормальную пиццерию? Единственное, что находилось поблизости, – пиццерия «Викинг», и нормальной ее назвать было нельзя, но дети теперь уперлись и стояли на своем, и после безрезультатных уговоров пришлось одеться и всем вместе отправиться вниз по Хорнсгатан.
– Достаточно услышать название «Викинг», чтобы понять, что такая пиццерия не может быть хорошей, – заметил Юхан, недоверчиво окинув взглядом зал. Стены были покрыты темными деревянными панелями, грубые, выкрашенные морилкой столы были отделены друг от друга шпалерами, увитыми искусственным плющом. На столах стояли небольшие латунные подсвечники, а рядом с ними – пепельницы с логотипом пива «Фалькон».
– Пиццерия должна называться «Везувий» или «Римини», – добавил Юхан наконец.
– Или «Капричиоза», – подхватила Ребекка.
– Это такая пицца, дура, – отозвался Александр.
Паула бросила на него укоризненный взгляд.
– Вы уже выбрали? – спросила она, и дети умолкли, вернувшись к изучению меню.
Когда все наконец сделали заказ и на столе оказались кока-кола и салат из маринованной капусты, Ребекка неожиданно обратилась к Пауле:
– Ты не любишь нашу маму?
Паула вздрогнула:
– Как… Конечно, люблю. Почему ты спрашиваешь?
– Потому что мама так сказала.
– Твоя мама сказала, что я ее не люблю? – Паула положила вилку, опустив ее в капустную стружку.
– Ну, не совсем так, но я слышала, как она говорила папе.
– Что говорила?
– Что ты с ней недруголюбная.
– Недружелюбная, – поправил ее Александр. – Недружелюбная, а не «недруголюбная».
– Ваша мама так сказала? Когда? – Пауле стало не по себе.
– После того, как ты приезжала к нам.
– А еще что-нибудь она говорила?
– Что не понимает, в чем она виновата.
Паула сглотнула и взглянула на Юхана, который сочувственно смотрел на нее.
– Как странно, – совсем не убедительно произнесла Паула. – Наверное, она что-то не так поняла…
– Наверное. – Ребекке явно надоел этот разговор, и она беспокойно заерзала на стуле, высматривая официанта с пиццами.
Юхан откашлялся и принялся расспрашивать Александра о школе. Тот вежливо, но без особого интереса отвечал, и вскоре его прервал возглас Ребекки:
– Вот они! Наши пиццы!
Анита приехала за детьми около восьми вечера, и Паула старалась быть с ней как можно более приветливой. Она спрашивала о здоровье матери, пытаясь найти ободряющие слова, говорила о болезнях и погоде и предложила Аните остаться, но та отказалась. Она казалась еще более бледной и усталой, чем утром, и хотела как можно скорее вернуться домой. Когда Паула предприняла последнюю отчаянную попытку, поинтересовавшись, все ли в порядке с автомобилем, Анита странно посмотрела на нее и стала подгонять Ребекку.
Как только за Анитой и детьми закрылась дверь, Паула бросилась на диван:
– Неблагодарная баба! Она даже не заметила, что я старалась быть приветливой.
– Паула, – Юхан устроился на другом конце дивана, подвинув ноги Паулы, – может, ее беспокоило что-то другое.
– Но что это за манеры, а? Сначала жалуется, а потом даже не смотрит в мою сторону. И что она вообще имела в виду? Что значит «недружелюбная»?
– Паула, – мягко произнес Юхан, – с тех самых пор, как мы познакомились, ты доброго слова об Аните не сказала. Ты называла ее сукой, стервой, крашеным чучелом из пригорода, педантичной климактеричкой…
– Да, да! Довольно. – Паула бросила недовольный взгляд на Юхана. – С чего это ты вдруг так ее полюбил?
– Я не говорил, что она мне нравится, я просто объясняю тебе, что значит «недружелюбная». А вообще, мне она кажется вполне нормальной, пусть и немного суетливой.
– Немного… Да у нее начинается истерика, когда она видит отпечаток пальца на журнальном столике!
– Мне кажется, ты говоришь глупости. Пусть она будет такой, какая есть, ведь главное, что твоему папе и ей хорошо вместе, правда? – Юхан снова заговорил более мягким тоном. – Не надо вести себя как подросток…
– Подросток?! – фыркнула Паула. – Ты не знаешь, о чем говоришь. Она ворвалась в нашу жизнь как проклятая… проклятая сука, когда умерла мама.
– Паула, это произошло спустя два года после…
– Два года! И это, по-твоему, много? Много, да?!
– Твоему папе нужна была…
Паула снова перебила его:
– Ему ничего не было нужно! У него была
