— Пожалуй, чаю я бы выпил, — произнес Эрик. — С сандвичем. — Заметив, что Памелла изумленно захлопала ресницами, он обезоруживающе улыбнулся. — Немножко сыра и побольше ветчины.
— Ну ты и…
— Нахал? — быстро подсказал Эрик. — Нет, просто есть хочу. Проголодался, знаешь ли, пока дожидался в сарае твоего возвращения. Кстати, почему тебя так долго не было? Где это ты гуляла?
Памелла разинула рот. От возмущения она на миг словно лишилась дара речи. Однако Эрик не стал дожидаться, пока к ней вернется способность говорить.
— Эй, я пошутил! Это все лишь шутка, понимаешь? Просто я до чертиков рад тебя видеть!
Видя, что он говорит искренне, Памелла постепенно успокоилась.
— Ладно, подожди здесь, сейчас приготовлю тебе что-нибудь на скорую руку, — произнесла она совсем не таким тоном, какого можно было ожидать.
Уже на выходе из гостиной ее настигло новое указание:
— И не слишком усердствуй с майонезом!
Памелла даже не замедлила шаг, но в ее сердце будто вонзилась игла: эта фраза словно всплыла из прошлого. Кому как не Эрику было знать о пристрастии Памеллы к сочным сандвичам — так она их называла. А качество это достигалось за счет избыточного, по мнению Эрика, количества майонеза. Сам он предпочитал обходиться лишь малой толикой данного продукта.
Приготовив чай и толстый сандвич, Памелла вернулась в гостиную. Когда она приблизилась к дивану, Эрик встал и принял из ее рук чашку с блюдцем и тарелку. Его манеры были безукоризненны, как и прежде. Памелла отметила это мимоходом, усаживаясь по другую сторону кофейного столика.
По-видимому, Эрик действительно проголодался, так как сандвич проглотил в два счета. Зато чай пил долго, наслаждаясь.
— Подкрепился? — спросила наконец Памелла.
Он улыбнулся.
— Да, благодарю. А почему ты сама ничего не ешь?
Она взглянула на наручные часы.
— Еще не время.
Эрик удивленно вскинул бровь.
— О, ты придерживаешься режима? Она уклончиво качнула головой.
— В некотором смысле. Вообще, мне бы хотелось поскорее закончить разговор и… остаться в одиночестве.
Эрик откинулся на спинку дивана, вытянув поверх нее руку, и с прищуром взглянул на Памеллу.
— Хочешь сказать, что привыкла к этому состоянию?
— Да. И оно мне нравится.
— Разве у тебя нет мужчины?
Она мгновенно вспыхнула.
— Послушай, брось этот тон! Кто ты такой, чтобы задавать мне подобные вопросы?
Казалось, гневная отповедь Памеллы заставила Эрика слегка смутиться, однако продолжалось это всего мгновение.
— Да-да, ты права, не спорю. Давай не будем ссориться, ладно? Ведь мы встретились после двух долгих лет разлуки. — Немного помолчав, он добавил: — Во всяком случае, для меня они были долгими.
— Для меня тоже, — хмуро буркнула Памелла, глядя куда-то в угол.
Некоторое время Эрик пристально рассматривал ее, потом, видимо, решил сменить тему разговора. Оглядывая гостиную, он задумчиво произнес:
— Значит, теперь ты живешь здесь… — Его взгляд скользил по удобной мягкой мебели, картинам на стенах, камину, с решеткой, кочергой и запасом дров, по тяжелым шторам шоколадного цвета и белым тюлевым занавескам, сквозь которые проглядывали окна с обилием комнатных цветов. — Должен заметить, у тебя очень мило.
Памелла едва заметно улыбнулась. Любая похвала ее дому была ей приятна, даже если исходила от Эрика. А может, от него приятна вдвойне, потому что тем самым он будто оценивал способности Памеллы справляться с трудностями. Ведь для молодой женщины в одиночку привести в порядок весь коттедж не такая простая задача.
— Благодарю, — сказала она. Затем, не удержавшись, добавила: — Ты еще не видел моего сада!
Эрик усмехнулся.
— Почему, видел. Правда, мельком, пока меня несло в твой двор. Сегодня такой ветер, я даже не разрешил туристам покинуть борт вертолета. В этот раз у нас все были с опытом прыжков, но в таких случаях я предпочитаю не рисковать.
— А сам прыгнул, — заметила Памелла.
— Потому что я профессионал. А на борту у нас были любители. И потом, наша цель развлекать людей, а не подвергать опасности их жизнь. — На губах Эрика вновь появилась улыбка. — Правда, некоторые были недовольны моим решением. Пришлось наглядно продемонстрировать им, как трудно управляться с парашютом в ветреную погоду.
Памелла сердито качнула ногой.
— Лучше бы ты объяснил это на словах.
— Зачем? Ведь мне не стоило больших трудов…
— Затем, что тогда мой сарай был бы цел!
Эрик опустил взгляд, но тут же снова поднял.
— Это верно. Тут вина полностью лежит на мне. Я осознаю ее, приношу извинения и повторяю, что готов полностью оплатить ремонт. Твоя соседка, миссис… э-э… Хэттер, если не ошибаюсь, успела рассказать мне, что ты только этим летом сумела изыскать средства для приведения в порядок своих подсобных помещений. Причем обошлось это тебе недешево, хоть и была задействована местная рабочая сила в лице некоего деревенского плотника. Поэтому я был бы последним негодяем, если бы не возместил причиненного мною же ущерба.
Сложив руки на груди, Памелла терпеливо выслушала это заявление. Когда Эрик кончил говорить, она спросила:
— Все?
Тот кивнул. Получив подтверждение, Памелла продолжила:
— А теперь послушай, что я скажу. Ни при каких обстоятельствах, даже самых сложных или ужасных, я не взяла бы от тебя денег. Даже если бы ты каким-то образом умудрился разрушить весь мой дом, а не только крышу сарая, то и тогда у меня не возникло бы мысли воспользоваться твоими средствами. Я предпочла бы — как предпочитаю сейчас — обойтись своими силами. Понятно?
Эрик покачал головой.
— Признаться, нет. Я не понимаю причин твоего упрямства. Оно кажется мне странным и совершенно необоснованным. Не говоря уже о полной его непрактичности.
— Необоснованным? — вдруг воскликнула Памелла, вскакивая с кресла. — Вот как ты рассуждаешь! Необоснованным! — Она принялась ходить из стороны в сторону, бросая на Эрика гневные взгляды. — По- твоему, все дело в моем упрямстве! А знаешь, что я на это скажу? Другая на моем месте даже слушать тебя не стала бы, а попросту велела бы убираться вон! Ты недостоин того, чтобы я с тобой беседовала. И я не возьму твоих денег — неважно, практично это или нет, — по одной простой причине: потому что они твои. Твои! Ничего твоего мне не нужно. Да и в самом тебе я перестала нуждаться еще в тот день, когда…
Внезапно Памелла умолкла и отвернулась, ее душили рыдания. Она чувствовала, что, если произнесет еще хоть слово, тут же расплачется. Но для нее было слишком унизительно лить слезы перед Эриком.
8
